Все согласились, собрались разойтись, запротестовал лишь Скоблин:
– Настаиваю на суде чести. Именно чести, которая мне дороже жизни. Лишь такой суд может признать мою невиновность.
До суда дело не дошло: узнав о требовании Скоблина, Плевицкая предостерегла мужа:
– Не зарывайся, Коля, не рискуй. Позор, верно, надо смыть, вопрос – как? Суд может глубоко копнуть и докопается до такого, что скрываем.
– Мне нечего опасаться, против меня нет фактов, лишь домысел, пустые слова.
– Я бы поостереглась, не лезла за каштанами в огонь – можешь опалить руки, и не только их.
– Центр настаивал на скорейшей вербовке новых людей, что пытался сделать, к сожалению, имел мало времени для проверки очередной кандидатуры, и случилась ошибка. – Предваряя вопросы, Скоблин рассказал, что встречался и беседовал с глазу на глаз в парке с Федосенко лишь один раз, предложил сотрудничество, обещал хорошо оплачивать работу, но вразумительного ответа не получил.
– В доносе не заикнулся о вербовке, лишь обвинил в похищении, но это голословно.
– Дал аванс?
– Всего сотню франков.
– На купюрах могли остаться отпечатки твоих пальцев.
– Я был в перчатках, – успокоил муж. – Он взял деньги голыми руками, если и были отпечатки, то не мои.
– Поспешил довериться, вначале следовало узнать подноготную этого Федосенко, чем он дышит.
– Поджимало время, показался пригодным для работы. Напрасно все принимаешь близко к сердцу – у меня незыблемый авторитет, боевое прошлое. Если бы Центр напугала поднятая вокруг меня шумиха, нас бы убрали из Парижа, даже Франции, отправили за океан с новыми документами или вывезли в Москву.
– Федосенко будет тебе хорошим уроком, станешь разборчивее в людях.
Проговорили довольно долго. Плевицкая, видя переживания супруга, как могла успокаивала, с трудом скрывая собственное волнение.
– Будем благодарить Бога, что все завершилось благополучно – обвинения сняты, но случившееся урок на будущее.
«Фермер» и «Фермерша» не знали, что на Лубянке с опозданием, но встревожились доносом Федосенко. Терять многоопытного агента, проникшего в штаб РОВС, чекисты не хотели, Скоблину приказали на пару месяцев прекратить всякую связь, уйти в тень и увеличили вознаграждение.
Когда Плевицкая узнала в банке о поступлении на ее счет круглой суммы, поняла, что Москва заботится о ней с мужем, и поспешила поделиться радостью с Николаем Владимировичем:
– Поступление все посчитают гонораром за концертную деятельность. Забудь о страхах, продемонстрируй эмиграции, что плюешь с высокой колокольни на обвинения. Я же стану где только можно утверждать, что это «рука» Москвы, желающая опорочить верного соратника Кутепова. И еще… – Плевицкая нахмурилась, пошевелила губами, мысленно формулируя пришедшую идею: – И еще распущу слух, что ты под прицелом чекистов, враги собираются убрать тебя.
– Поверят ли голословному утверждению?
– Поможем поверить: Лубянка устроит теракт.
– Ложное покушение?
– Именно. Когда узнают, что темные силы пытались рассчитаться с тобой за антисоветскую деятельность, поймут, что непричастен к вербовке спившегося поручика.
3
Покушение на русского генерала, советника Миллера, ближайшего сотрудника Кутепова, всколыхнуло всю белую эмиграцию как в Париже, так и в других государствах. Новость заняла первые страницы газет. В меру таланта репортеры сообщали о нападении на Скоблина с женой:
Покушение на видного русского эмигранта! Неудавшийся теракт в центре Парижа! У Москвы длинные руки! Для советской разведки не существует границ!
