“Шрам”. – я мысленно улыбнулась. – “Неужели хранителя ночи волнуют его шрам, и то, что о нем думают другие, это всего лишь шрам, но шрамы имеют над нами куда больше власти, чем может показаться, напоминая нам о прошлом”.
Приподнялась на носочки и подняла руку к его щеке, боясь коснуться шрама на ней и причинить боль.
– Вам больно? – спросила я. – Позволите?
– Было. Сейчас все в прошлом. – сказал он и кивнул.
Я коснулась его щеки и провела холодными пальчиками по горячему шраму, он прикрыл глаза.
– Мне очень жаль, что это произошло с вами. – сказала я, гладя его по щеке. – Знаете, не так страшны шрамы, как обстоятельства в которых они получены, раны затягиваются, а шрамы и воспоминания останутся с нами навсегда.
– Афина, моя маленькая ночь, – прошептал он, притягиваю меня к себе. – Я не знаю, что с тобой происходит, но я не хочу, чтобы ты плакала и прикусывала в кровь губы.
Он провел ладонью по моим волосам, а я облизнула пульсирующую губу, он достал из кармана белый платок, в котором был кубик льда и приложил его к моей припухшей губе. – Твои глаза будто звездное небо, ты же знаешь, когда небо плачет идет дождь, а я хочу, чтобы в них сияли звезды. – сказал он и провел кубиком льда по моим губам.
Он наклонился ко мне близко, обжигая меня горячим дыханием, а затем будто боясь спугнуть нежно коснулся моих губ своими.
“Его огонь убежище для твоей тьмы”. – шептал голос из сна. –“ Нет. Нельзя”. – пронеслось в моей голове, но я продолжала водить пальчиками по его шраму, а он, обнимая меня еще крепче за талию, продолжал дарить мне нежные поцелуи, его губы были мягкими и горячими, а робкие поцелуи становились требовательным.
– Афина, с момента нашего знакомства ты занимаешь все мои мысли. Так не должно быть. Ты не должна выходить за него. Ты моя. – шептал он у моих губ.
И снова из моей ладони полилась магия воздуха, оставляя морозный узор на его галстуке.
– Хранитель, ваш галстук, простите. Мы не должны были. – осознав, что только что произошло я напугалась, высвобождаясь из его объятий начала собирать книги у его ног, мои щеки пылали, заливаясь румянцем. – Мне. Мне надо принести вам канцелярию.
– Тише, все хорошо, маленькая моя ночь. Ты можешь называть меня по имени. – сказал он, помогая мне собирать книги и беря нежно за руку. – Я всегда буду рядом, если захочешь рассказать все, что тебя беспокоит.
Я облокотилась на стеллаж, руки предательски дрожали, когда я натягивала перчатки.
– Вы видите меня на сквозь, замечаете даже, то, что не замечают родители. Кольцо дома в шкатулке, когда оно на мне рука будто горит искрами огня, а на шее будто строгий ошейник изо льда, не позволяющий сделать вздох, мне не хватает воздуха, я задыхаюсь.
– Я сам долгое время не мог дышать свободно, я понимаю тебя.
“Леон, единственное пристанище твоей души, огонь и тьма, выжги и утопи”. – снова шептал голос, и голова разболелась. – Он осветит тебе дорогу во мгле.
Я провела пальчиком по его шраму, а потом по губам.
– Только не говорите никому, пожалуйста. Я сказала много лишнего, простите меня. – я помассировала виски и прикрыла глаза.
“Прими свою тьму, обрети силу и стань собой”.
– Не переживай, я никому не скажу. Обещай, что больше не будешь плакать. – сказал он, помогая мне встать. – А от головной боли я принесу отвар в кабинет Марка, ты же будешь там, да?
– Постараюсь. Я зайду в ваш кабинет позже и принесу все, что осталось по списку, а потом пойду к Марку. Я сама приготовлю отвар, вы не должны переживать за меня, я буду в порядке.
