– Он просто знал ко мне подход, – поделился я, так глянув на Лысого, будто у меня в кармане все козыри имелись.
Он приподнял брови и отвел озадаченный взгляд.
– Подход – это важно, – согласился вкрадчиво. – В моих интересах найти подход к каждому из вас. Наладить, так скажем, мосты. – Директор остановился прямо возле стула, на котором я сидел, и опустил руки на спинку. – Давай откровенно. Вот ты думаешь, я боюсь репутацию нашего учреждения замарать? Гонюсь за премией? Ничего подобного! На кону гораздо большее, Илат. Твое будущее! Какая жизнь ждет тебя после тюрьмы? Ты думал об этом?
Отвернувшись от Лысого, я сгорбился и стиснул зубы. Ну, сейчас начнет загонят мне про силу морали и прочее дерьмо. Или меня больше нервировало, что этот воспитатель за спиной притаился? Не любил я этого…
– Пусть я потеряю репутацию, к чертям эту премию, но главное – уберегу тебя от скользкой дорожки! Да и не только тебя… Меня заботит судьба каждого воспитанника! – Я закатил глаза на эту пламенную речь. Никому мы нахрен не нужны. Осталось выяснить, с какой целью новый директор закатывается ко мне в доверие? – Вот ты не знал любви родителей. Знал только воспитание вашего бывшего руководителя и на то опирался, верно? Но послабление, Илат, это вовсе не воспитание! Это – зло. Настоящее воспитание заключается в гораздо большем и показывает, какой опекун в самом деле неравнодушен! – Тяжелая ладонь опустилась мне на плечо, и я резко застыл, как в камень превратился. – Дети, что попадают сюда, – я хочу сделать из них людей, а не просто выпендриться перед министерством! Но проблема в том… что они смотрят на тебя.
Внутри будто иглой кольнуло. Отчего – сам не понял, даже нахмурился, а в следующее мгновение ощутил мертвую хватку в волосах. И прежде чем успел опомниться, мое лицо с размаху приземлилось на деревянный стол…
Звон поднялся в ушах.
Резкая боль прострелила нос и лоб, лицо онемело, глаза залипли, затуманились. Оглушенный, я повалился на пол, хватаясь за разбитую переносицу. Попытался сгруппироваться, отползти и сфокусироваться на ублюдке, но тот не дал опомниться… Стон с кровью вырвался из горла от удара в живот.
– Подход, говоришь? – выплюнул лысый мудак, перекидывая черную резиновую палку в руках. Откуда взялась она у него? Давно он ее прячет для воспитательных целей? – Вот какой к тебе подход нужен! С такими ублюдками только как с животным!
Ярость, прострелившая адреналином кровь, придала мне сил – я успел увернуться от очередного удара, поймал ногу в выглаженных брюках и впился в нее зубами. Зарычав, директор дал мне палкой по ребрам, но потерял равновесие и упал. Превозмогая боль, просто игнорируя ее, я заполз на него сверху и дал головой в подбородок.
Но силы все равно были неравны… Лысый – дрыщ, да жилистый и проворный.
Оплеуха прилетела в висок, и я потерял момент. Директор скинул меня на пол, подобрал палку и начал бить, уже не стесняясь. Я не кричал. Только стонал и дышал одной мыслью: ему конец! Я выживу, залижу раны и тогда урою его!
Не помню, в какой момент в дверь кабинета начал кто-то ломиться. Ногами и руками молотить по ней. Сопляк какой-то… Он что-то истошно орал, но из-за возни я не сразу различил.
– ПОЖАР! Пожар!..
Лысый наконец отвлекся от своего техничного избиения. Выпрямился, палку зашвырнул куда-то и поспешил к двери. Напоследок глянул на меня, скрученного от боли, а я – на него одним заплывшим глазом.
