Но история Майка не закончилась так просто.
На следующий день после того, как он расправился с Битси, в его квартире раздался звонок. Майк понял, что это не Эшли, у которого, впрочем, и были ключи, но он не появлялся уже пару недель. Майк так и не видел его больше после того разговора. Эшли не навестил его даже в клинике. Это не могла быть его мама. Майк насторожился и хотел отлежаться на своем матрасе, молчанием показав незваному гостю, что дома никого нет. Но пришедший оказался настойчивым, видимо подозревая об усталости Майка.
В первый раз он так и не открыл.
Не открыл и во второй. Гость захаживал к нему каждый день и настойчиво стучал и звонил в дверь по несколько минут, иногда даже утром и вечером. Майк не хотел подходить к глазку, потому что его пугала эта видимость. Вдруг он увидит там что-то ужасное. Кто это мог быть? Неизвестно!
Но однажды он все-таки посмотрел в глазок. Видимо, это и подтолкнуло его искать убежища. То, что он увидел там, вернее кого он увидел там, заставило Майка решиться на спасительный шаг. Пойти на сговор с самим собой, обмануть так легко обманывающееся общество. Это как добровольно отдаться в руки правосудию. С каждым пойманным сумасшедшим общество чувствует эффективность своей системы, поэтому с легкостью идет на погрешности и неточности, иногда оставляя этот метод единственно спасительным для своей репутации. Это и сыграло на руку Майку.
Майк заглянул в глазок. Он увидел по ту сторону двери ту самую девушку. Она пришла сама. Она записала номер клиники, в которую его увезли после того случая, и в регистратуре узнала все данные Майка и его адрес.
Майк не понимал, зачем она это делает. Ведь не потому, что он ей понравился. Здесь было что-то другое. Но даже не этот вопрос беспокоил его больше всего в тот момент. Майк знал, что открой он сейчас дверь, и это может привести к трагедии, к той трагедии, которая произошла с Битси. Ведь девочка все еще продолжала падать.
Решив вопрос со своим исчезновением, Майк принялся искать разгадку загадочного появления девушки перед своей дверью.
– Налей мне вина, – сказала Эли бармену.
Он с трудом понял. Диджей повысил громкость музыки на несколько децибел. Наступала полночь. Зал заполнялся людьми, мерно покачивающимися в такт мелодии. На малых сценах выступали полуголые девушки, стараясь придать своим движениям шарм и блеск, как в тех столичных клубах, которые показывают по телевизору. Рядом с каждой из них стоял серьезный охранник, отпугивая выпивших посетителей от аппетитных телес танцовщиц.
Бармен налил вина.
Эли не хотелось вступать в эту толпу. Как ни звал ее Эрик, она осталась сидеть возле барной стойки. Первый бокал вина приглушил мысли. Громкая музыка, сотрясая стены и барабанные перепонки, не давала им пробраться в сознание.
Раньше Эли любила этот клуб. Каждый субботний вечер он помогал расслабиться, отрешиться от будничных проблем, от университета, словно густая атмосфера этого места ставила заслон перед всем, о чем приходиться думать вечерами. Нет, танцевать Эли не любила. Она могла позволить своему телу только покачиваться в ритм или отбивать его носком ступни.
Но сегодня не хотелось делать даже этого. Эли не чувствовала ритм.
Точнее, ей не хотелось отдаваться ему, как не хочет отдаваться девушка изменившему ей суженому.
Ей стало тепло от второго бокала вина. Мне нужен третий, подумала она и полезла в сумочку за деньгами. В кошельке оставалось только на такси до дома. Черт, придется взять у Эрика, выругалась про себя Эли.
