Итан появляется минут через пять. Открывает мне дверь пассажирского сиденья, помогает сесть, а после сам садится за руль, и мы выезжаем с территории школы.
— Я слушаю тебя, — начинает Итан.
— Мне казалось, я буду слушать тебя, — чувствую, как у меня начинают потеть ладони от волнения.
Как же, всё-таки, было глупо и самовлюблённо поднимать этот разговор.
— Что ты хочешь услышать? — спрашивает он, бросив на меня короткий взгляд.
— Хочу понять, почему ты так относишься ко мне. Не думаю, что ты каждому даёшь возможность бесплатно обучаться у тебя в школе, не каждому показываешь то место на крыше и фургон с мистером Вернером.
— Далеко не каждому, согласен, — он останавливается на светофоре, переводит на меня свой взгляд. — И как тебе кажется, почему я к тебе так отношусь?
— Думаю, тебе меня жаль. Возможно, это как-то связано с моими шрамами на запястье.
— Я не испытываю жалости к сильным людям.
— Сильным? — из моих уст вырывается смешок. — Это я-то сильная? Подбитый щенок, который после нескольких неудачных попыток самоубийства бродит по улицам от безысходности.
— Разве обучение в школе, покупка нового фотоаппарата — это безысходное движение по улице? По-моему, это чёткое понимание своего будущего.
— Мне кажется, одно другому не мешает.
— А мне кажется, что ты недооцениваешь себя.
Наш разговор заходит совсем не туда, куда мне хотелось бы, но мне стыдно возвращать Итана к изначальной точке. Загорается зелёный свет светофора, мы вновь двигаемся с места.
— Если бы я тебе сейчас дал таблетки или лезвие и пообещал, что не помешаю тебе сделать задуманное, ты бы не согласилась на это. Сейчас для тебя это уже кажется неприемлемым решением проблемы. Для меня это и есть сила.
— Почему ты так уверен, что я не согласилась бы на твоё предложение?
— Я хорошо знаю, как ведут себя те, кто способен на это безумие, — говорит он с какой-то досадой в голосе.
Могу только предположить, что он сталкивался с подобным в своей жизни, но нахожу неуместным заговаривать с ним об этом.
Задумываюсь над его словами. Анализирую. И понимаю, что, если бы он сейчас предложил мне свою помощь, я бы отказалась. Я вдруг осознала, что вновь испытываю страх перед смертью.
— Но мы говорили совсем не об этом, — прерывает мои мысли Майер. — Ты ведь хотела узнать, что я испытываю к тебе.
После его слов, я чувствую себя ещё глупее, чем в самом начале.
«Что может испытывать к тебе Итан Майер? — вновь смеётся внутренний голос надо мной. — Как вообще можно было завести с ним такой разговор?»
— Ответь мне на один вопрос. Моя заинтересованность тобой, как женщиной, заставит тебя волноваться об этом? — продолжает он.
— Да, — отвечаю, не задумываясь. — Если это так, то я бы не хотела своим поведением давать тебе ложное ощущение, что у тебя что-то может со мной получиться. Даже мимолётное.
Он смеётся, смотрит на меня пронзающим взглядом, от которого мурашки бегут по коже.
— Ты не делаешь ничего, о чём бы стоило переживать.
— Мне кажется, или ты уходишь от ответа?
— Просто мой ответ тебе не понравится.
Я выжидающе смотрю на него.
— Ты мне нравишься, — признаётся с лёгкостью.
— Как человек?
— И как женщина тоже.
Меня ошарашивают его слова. Почему-то до последнего думала, что он найдёт правильные слова и осадит меня, намекнёт, чтобы я взглянула на себя в зеркало и расслабилась. Скажет, что я совсем не в его вкусе. А в ответ он говорит то, к чему, оказывается, я совсем была не готова. Я теряю дар речи и не знаю, куда себя деть от смущения.
