Я остановился и серьезно взглянул в ее черные глаза, очень похожие на мои собственные:
– Собираю и подшиваю томики с афоризмами и периодически цитирую Жванецкого.
У девушки слегка приоткрылся рот. Мой ответ явно поставил ее в тупик.
– Чё, тип, серьезно? – наконец-то выдавила она.
Наташка за ее спиной то ли крякнула, то ли кашлянула, и поторопилась отвернуться.
– Тип, не, – я мотнул головой и так же нелепо приоткрыл рот, разглядывая свою собеседницу.
Ее губы растянулись в улыбке, которая тут же исчезла, но через секунду предприняла робкую попытку вернуться.
Я же хотел только одного: чтобы это глупое и никому не нужное знакомство поскорее закончилось. И вот, мне выпал такой шанс.
Мимо нас прошел бездомный средних лет. В серой неопределенного вида одежде и волосами того же цвета. Он прошел мимо. Ничего не попросил, ничего не произнес. Только звякнул содержимым практически пустого плотного мешка для мусора в руке и двинулся дальше.
– Да пошел ты, козел! – крикнула ему вслед моя новая знакомая, имени которой я никак не мог вспомнить, хотя, и не уверен, что пытался его запомнить вообще. – От тебя воняет!
– Вот и вали, вали… – все еще верещала она, когда встретилась со мной взглядом.
Я не знаю, что было написано на моем лице, но что бы это ни было, оно серьезно охладило ее пыл. Девушка замолчала и уставилась на меня, слегка обижено.
– Что он тебе сделал? – спросил я и сам удивился тому, каким бесцветным показался мой голос.
– Ну, он, типа, – она махнула рукой ему вслед и убрала прядь волос за ухо.
– Он помешал тебе? Попросил денег? Ударил тебя?
– Нет, – мотнула головой моя собеседница, вновь выбивая только что уложенную непослушную прядь. – Просто достали, типа. Ну, ходят тут. Развелось – во! – развелось их тут, типа.
– Он помешал тебе фактом своего существования?
Я приблизился к ней, обошел по кругу, встал за спиной и, взяв за плечи, повернул так, чтобы она смотрела ему в спину.
– Взгляни на него, – произнес я над самым ее ухом.
Она послушно смотрела ему вслед. Он удалялся медленно, громко шаркая ногами. Одежда вся в пыли, потому и кажется однотонно серой. Волосы тоже. Обувь так истерлась, что подошва подвязана шнурками и разномастными тесемками, которые так же скоро перетрутся. Руки безвольно висят вдоль тела, мусорный мешок бьется об колено и начинает бешено вращаться, затем замирает, бьется еще раз и крутится уже в обратную сторону. Бездомный то ли хромает, то ли подволакивает ногу, то ли вообще идет, не отрывая ног от земли.
– Смотри, – настойчиво повторил я, когда девушка попыталась отвернуться. – Куда он идет? Какова его цель?
– Я не…
– Представь, – перебил я. – Тебе есть куда вернуться. Ты идешь домой. Дорога длинная, а солнце высоко. Ты устала. Тебе плохо. Голова гудит, а ноги болят. Но ты знаешь, что там, по ту сторону, с другого конца дороги будет твой дом. Будет место, куда ты сможешь прийти. И ты идешь. Долгим ли будет твой путь или нет, но ты непременно придешь. Скинешь натершую ступни обувь, разомнешь пальчики, сменишь одежду на чистую и более удобную. Возможно, примешь душ и смоешь пот и грязь, накопившиеся за день. Сядешь в удобное кресло, включишь телевизор. У вас хороший телевизор?
– Да, – кивнула девушка, широко распахнув глаза.
– А кресло? Наверняка удобное и такое большое?
– Да.
Она все еще смотрела в след бездомному, но уши ее слышали только мой голос.
