До этого Оксанке удавалось балансировать на схваченных по верхам знаниях, будто она двигалась по ненадежным кочкам через болото, и каждый следующий шаг грозил увести ее в трясину. Занятие по височной кости стало переломным моментом в жизни студентов-медиков.
Преподавательницей анатомии была Ольга Николаевна, миниатюрная женщина с ровным голосом. Никого не удивляло, что ее голова напичкана латинскими терминами. Студенты называли Ольгу Николаевну киборгом и шутили, что ее сконструировали и запрограммировали на кафедре еще до революции.
В тот день Ольгу Николаевну почему-то замещал некто Иван Максимович, аспирант кафедры.
Сначала студенты увидели тень перед порогом. Затем человек за дверью слегка наклонил голову и протиснул плечи в дверной проем.
Иван Максимович в два шага пересек аудиторию; казалось, нет ничего странного в его росте или размахе шагов, просто аудитория вдруг скукожилась до размера кукольного домика. Белый халат на могучей груди распахнулся. Темные волосы были подстрижены коротко, остро, на лоб падала аккуратная челка. Из-под насупленных бровей внимательно глядели черные глаза. Чисто выбритый почти квадратный подбородок Иван Максимович слегка выдвинул вперед, будто заходил не в учебную аудиторию, а на ринг для решающего сражения.
Иван Максимович обвел ребят взглядом и протянул руки над алюминиевым подносом с препаратами костей. В аудитории воцарилась тишина. Иван Максимович аккуратно подцепил двумя пальцами небольшую косточку, поднял ее перед собой и сказал неожиданно мягким, велюровым голосом:
– Височная кость. Os temporale. – Голос его обнял присутствующих, и в тот же миг раздался еле слышный вздох. Студенты словно услышали команду «вольно»: все расслабились, девчонки стали теребить локоны и сережки, парни откинулись на спинки стульев. Гигант в белом халате смотрел на височную кость с нежностью и восхищением, его лоб разгладился, будто он встретил давнего и любимого друга.
Он заговорил.
Ксене показалось, что время закольцевалось или немыслимо растянулось: невозможно так долго называть латинские термины одной крошечной фигульки! Ксеня покосилась на Оксанку: та прижала ладони к вискам. Голос Ивана Максимовича буравил мозг, просверливал канальцы в дополнение к тем, которые он перечислял. Трещины, бугорки, борозды, каналы черепно-мозговых нервов, названия самих нервов.
Урок закончился, однокурсники загомонили, собирая тетради и учебники в сумки. Оксанка продолжала сидеть, сжимая руками голову. Когда в аудитории остались только они с Ксеней, Оксанка разрыдалась.
– Я не смогу! – всхлипывала она. – Это невозможно. Я не выучу… такое. Завтра диктант по латыни и контрольная по химии, что они себе думают? Что это может поместиться в мозг? – Оксанка с отвращением обвела руками полки, с которых на них равнодушно пялились пустыми глазницами черепа.
Ксеня протянула Оксанке бумажный платок и молча ждала, пока поток слез иссякнет.
– Смотри. – Ксеня тщательно подбирала слова. – У него есть руки, ноги, голова.
– У кого? – всхлипнула Оксанка. – У скелета?
– У Ивана Максимовича. Он минут сорок говорил без остановки. Без остановки! – Ксеня покачала головой. Да, ближайшие дни зубрежки будут непростыми. – Я посмотрела, височная кость в учебнике занимает несколько страниц. – Оксанка попыталась взвыть, но Ксеня предупредительно погладила ее по плечу. – Иван Максимович – человек. С руками и ногами. И мозгом. Я слушала, и у меня в голове одновременно появились две мысли: «это невозможно выучить!» и «он же выучил, значит, и мы сможем».
