Дина оттолкнула стул назад, шагнула с платформы и бросилась через нагромождение проводов. Но не успела она поздороваться со своей гостьей, как перед ней возник Финн.
– Ты даже лучше, чем я помнил.
– Да что ты! – Она быстро одернула пиджак. – После такого комплимента я могу умирать счастливой.
– Просто комментарий. – С любопытством глядя на Дину, он положил руку на ее запястье, чтобы девушка не убежала. – Никак не могу понять, что с тобой. Я что, все еще в черном списке из-за того, что в пятницу сбил тебя с репортажа?
– Ты ни в каком не списке. Просто я не люблю, когда на меня смотрят.
Финн не мог не ухмыльнуться.
– Тогда ты неправильно выбрала работу, Канзас.
Он отпустил ее и внезапно уселся на один из складных стульев вне поля зрения камеры. Он не собирался задерживаться и сознавал, что делает это только для того, чтобы разозлить ее.
Сейчас у него в жизни не осталось почти ничего важного, кроме камеры. Это было его собственное решение. Финн наблюдал, как Дина болтала с гостьей, чтобы та перестала нервничать перед съемкой, и думал о своем.
Полгода, проведенные в Лондоне, хорошо отразились на его карьере, но Финн был рад, что вернулся.
Его мысли опять переключились на Дину, потому что он услышал ее смех. Приятный смех, подумал он. Утонченная сексапильность. И эти глаза. Сейчас они были теплыми, наполненными живым интересом к ее гостье, художнице, приглашавшей посетить свою выставку, открытие которой было запланировано на тот же вечер.
Ему было интересно, очень интересно смотреть на Дину. Как она чуть-чуть наклонилась вперед, чтобы вопросы интервью звучали более личными. Как она ни разу не взглянула на свои карточки с заметками, ни разу не запнулась, формулируя вопрос.
Даже когда запись закончилась, Дина не оставила свою гостью без внимания. В результате художница ушла из студии уверенной в себе и очень довольной. Дина проскользнула обратно к Роджеру, за стол новостей, для завершения выпуска.
– Она молодец, правда?
Финн повернулся. В дверях студии стоял Саймон Гримсли. Узкоплечий, с длинным худым лицом, с постоянным выражением беспокойства и сомнений. Даже когда он улыбался, как теперь, грусть и покорность судьбе не исчезали из его глаз.
– Как дела, Саймон?
– Не спрашивай. Анджела сегодня сильно не в духе. Что там творится!
– Это скорее обычное дело, чем новость, а, Саймон?
– Как будто я не знаю. – Он заговорил тише, потому что на камере зажегся красный огонек. – Бросила в меня пресс-папье, – прошептал он. – Ураган!
– Так, может, ей стоит записаться в бейсбольную команду «Кабз»?
Саймон издал звук, похожий на смешок, но тотчас же виновато подавил его.
– У нее очень напряженная работа.
Саймон с облегчением вздохнул, когда знак «эфир» потух.
– Дина! – Он махнул рукой и поспешил к ней, споткнувшись о кольцо кабеля и чуть было не упав. – Прекрасное шоу. Правда, очень мило.
– Спасибо. – Она перевела взгляд с него на Финна, потом обратно. – Как прошла утренняя съемка?
– Прошла. – Он скорчил гримасу. – Анджела просила передать тебе вот это. – Он протянул светло-розовый конверт. – Кажется, что-то важное.
– Хорошо. – Дина едва сдержалась, чтобы не засунуть послание поглубже в карман.
– Хотел тебе сказать, что твое интервью с художницей было очень профессиональным.
Удовольствие оказалось сильнее ее настороженности.
– Спасибо. Это была интересная тема.
– Дело не в этом. Ты не давала ей отвлечься от темы, когда ее заносило то в технику, то в символизм. Ты направляла ее легко и по-дружески.
