– Да даже если и прибьют, что такого? – спросил Алангот. – Поговорим со Светом и Тьмой и переродимся. Встретимся, да пойдём мстить нечисти.
– Тебе легко говорить. Ты шестой раз живёшь и помнишь всё. – возразил Баргук. – А мы? Как нам в следующих жизнях вспомнить об этом всём?
– Но Грендайн же как–то вспомнил, когда мою книгу увидел. – напомнил Алангот.
– И ты пойдёшь с этой книгой по всему миру нас двоих искать? – спросил Баргук. – Я, конечно, не против, чтобы мы и в следующих жизнях встретились, но как–то не хочется погибать от рук мага.
– Ты лучше научи нас, как противостоять волшебникам. – сказала Эрика.
– Или наложи чары на наше оружие! – воскликнул Баргук. – Я же орк, мне будет очень трудно освоить магию. А вот зачарованным оружием я точно махать смогу.
– Завтра. Всё завтра. – отмахнулся Алангот и лёг на спину, смотря на розовеющее небо. Где–то на западе оно пылало оранжевыми красками из–за скрывавшегося за горизонтом солнца.
– А ты любое оружие умеешь зачаровывать? – спросила Эрика, взяв в руки одну из своих перчаток и указав на неё.
– Да. Тут главное знать, какие чары нужно наложить. И в зависимости от них уже понадобятся разные ингредиенты… огонь, снег, или что–нибудь другое. – ответил Алангот, повернув голову в сторону девушки.
– А вот на перчатки мои можно только одни какие–то чары наложить? – спросила девушка.
Орку надоело смотреть, как удобно разлёгся маг, и Баргук тоже лёг на землю, сложив руки на груди и смотря на облака.
– Это распространённая ошибка. У тебя сколько перчаток? – спросил Алангот.
– Две. – ответила девушка.
– Значит, я могу два вида чар наложить, как минимум. – ответил Алангот. – Например: огненные чары на одну, а громовые на другую. Одна перчатка огнём пылать и обжигать всех будет, а другая… пускать молнии. Или что–нибудь ещё.
– А я сама–то не загорюсь от таких перчаток? – спросила Эрика и неуверенно усмехнулась.
– Да… Тебе ещё многому учиться. – усмехнулся маг.
– А почему ты думаешь, что нам обязательно придётся биться с твоим другом? – спросил Баргук. – Переубедить–то его не получится?
– Не думаю. – ответил Алангот. – Посмотрим. Опять же неизвестно, он это или нет.
– Эй, друзья! – послышался откуда–то громкий голос Бодура. – Вы там что, спать собрались?
Троица поднялась с земли и посмотрела в сторону домов. Посреди главной дороги Розодгура стоял старейшина посёлка и с улыбкой смотрел на них.
– Нет. А куда ж нам идти? – спросил Алангот.
– Приглашаю к себе! – объявил Бодур. – Хотя после сегодняшнего вас любой из моих шахтёров готов будет приютить.
Троица пошла вслед за Бодуром. Дом старейшины шахтёрского посёлка находился, можно сказать, в паре шагов от карьера и шли они недолго.
Дом Бодура западной стеной смотрел на главную дорогу Розодгура, имел он два этажа. Стены давным–давно кто–то из предков старейшины построил из обработанного камня. Крыша была устлана соломой. Ставни всех окон были открыты.
Бодур зашёл внутрь первым. Потолки были не такими низкими, как ожидали гости, так что им даже не пришлось сгибаться или наклонять голову внутри помещения.
– Эй, семья! Есть кто дома? – спросил старейшина.
По ступеням со второго этажа мигом сбежало семейство Бодура – жена его и двое сыновей.
– Привёл таки? – недовольно спросила жена. – И куда их девать?
– Ишь раскричалась! Ты их благодарить должна. Если бы не они, мы сейчас не стояли тут! – ответил Бодур.
