– Полтинник, в общем. К Галине даже близко не смей подходить. Из-за твоей шлюхи у нее и так давление вчера подскочило. Я сам все объясню. Получишь шестьдесят, отдашь, и забудь про то, что работал здесь. Ты меня понял?
Александр Евгеньевич все прекрасно понял. Через час, схватив свой портфель, в котором никогда не было ничего, кроме контейнера с обедом, бывший президент навсегда покинул здание банка, в котором, как ему казалось, он когда-то обрел свое истинное предназначение.
– Все нормально, – Алик сложил и без того тонкие губы в еще более тонкую линию и замолк, ожидая реакцию сестры.
– Что нормально? Давай без этих твоих штучек. Что он сказал?
– Слушай, какая тебе разница? Я объяснил, что он кругом виноват, что влез не в свое дело, что скандалить мы не будем, ну и так далее. Конечно, человека обижать нельзя. Мало ли как жизнь сложится: земля круглая, жизнь на этом не кончается.
– Не-ет, ты что, конечно. Я боюсь, как бы он говорить лишнего не начал. И этот его старый козел папаша тоже растрезвонит по своим дружкам…
– Слушай, не учи. Он просил сотку зелени, – Галина удивленно выдохнула. – Не кипишуй, договорились, что ему и шестьдесят за глаза будет. У него там кое-какие проблемы… От твоего знакомого приходили.
– Не может быть!
– Может, но они уверены, что во всем виноват наш Саша. Чтобы их не разочаровывать, я считаю, ему надо помочь. А дальше смотреть по обстановке. Главное, что к нам ни у кого претензий нет. Ну и ему на жизнь надо чуть-чуть подкинуть. Я передам.
– Ему и десятки много, козлу, – Галина подняла трубку и нажала кнопку автонабора, чтобы позвонить в кассу. – Сколько денег надо?
Вечером Александр Евгеньевич выпил для храбрости бутылку коньяка и, когда Роман позвонил к нему в дверь, был уже достаточно нетрезв, чтобы забыть о тревоживших его страхах и почувствовать себя благородным героем, волею судьбы оказавшимся в затруднительной ситуации.
– Вот ваши деньги, – Александр вытянул руку и исподлобья уставился на гостя.
– Премного благодарен, – Роман иронично взглянул на протянутый пакет и собирался откланяться.
– И убирайтесь из моей жизни. Все! Вон! В этом вашем тухлом мирке с низменными стремлениями. Насекомые! – Алкоголь пробудил в Александре потомка неизвестных дворян, который с презрением взирал на суету мещан, олицетворением коих в настоящий момент выступал Роман.
– Ты че, чебурашка, поплыл, что ль? – аккуратно переложив пакет с наличностью в левую руку, Роман отработанным ударом в печень погасил пламенный порыв Александра, который тяжело ахнул и обмяк. Наутро он проснулся с головной болью, нечеткими воспоминаниями о причинах тяжести в боку и ощущением легкой эйфории от того, что ему удалось выйти сухим из воды, прихватив из этого плебейского балагана неплохие отступные.
Роман же направился в ресторан к Алику, где, честно отсчитав положенные за услуги деньги, вернул остаток идейному вдохновителю блестяще разыгранного спектакля.
Спустя несколько месяцев буря в экономике, наконец, улеглась. У руля встал многоопытный дипломат и разведчик, а Галина Борисовна официально получила бразды правления банком в свои руки, что, впрочем, никак не сказалось на повседневной работе сотрудников: каждый из них и так прекрасно знал, кто здесь настоящий хозяин. Внештрансбанк пережил эти тревожные месяцы без особых потерь и даже, как ни странно, приобрел несколько новых клиентов, которые лишились после кризиса своих карманных банкиров и были немало удивлены тому, какие условия предложила им странная женщина, представившаяся президентом никому не известной кредитной организации.
