Когда открываю глаза, Тарас лежит на земле, скорчившись. Владимир стоит сверху, наступил на его спину, заломил руку. Через секунду отпускает, но лишь для того, чтобы размахнуться и пнуть в живот. Лежачего! Разве так можно? Тот вскрикивает.
Дымарский просто в бешенстве! Я не могу видеть его лица, но прекрасно считываю язык тела. Он излучает ярость, открытую варварскую агрессию. Мне страшно, я дышать забываю. Вижу, каким он может быть жестоким.
- Значит так, сученыш, - рявкает Владимир. Он изрядно запыхался, отчего голос звучит по-настоящему жутко. - Я понятия не имею, что тебе про меня рассказали. Но надеюсь, этого достаточно, чтобы выводы сделать. Увижу тебя еще раз, не приведи боже, рядом со своей женой, - живым закопаю. Ты меня понял? - Он снова его пинает! Не сдерживаясь. - Ты понял меня?
Наклоняется и слушает ответ.
Что мне делать? Звать на помощь? Кричать? Бежать? В панике я начинаю оглядываться и натыкаюсь глазами на Костю. Мой брат тоже в ярости.
Он плотоядно наблюдает за действиями Владимира. Напряжен, словно готов в любой момент при необходимости присоединиться к избиению.
- Что смотришь, шлюха? - гаркает на меня. - Выросла вторая тетка Верка в семье. И кончишь, судя по всему, так же.
Я делаю шаг назад. Костя подходит ко мне и размахивается.
Мне надо бежать, уворачиваться, но от ужаса я впадаю в ступор и не могу пошевелиться. Зажмуриваюсь в ожидании пощечины.
Но ее не следует. Вместо удара я слышу в полуметре от себя:
- Эй!
Распахиваю глаза и вижу Владимира. Тот стоит совсем рядом. Кажется, поймал Костину руку на лету, задержал. Они близко. Смотрят друг другу в глаза. Будто меряются силой. Тарас постанывает в нескольких метрах.
- Пусти, - дергается Костя, но освободиться у него не получается.
- Ты че. Блть. Творишь? - обманчиво спокойный, до жути тихий голос Владимира пробирает до костей. Судя по всему, Дымарский в шоке от всего того, что происходит. Быть в замешательстве — это явно не его, и последствия непредсказуемы.
- Да пусти ты! Сестру воспитываю! Щас еще отца позову, он добавит.
Владимир толкает Костю в грудь. Один раз, второй. Тому приходится отступить на несколько шагов. Дымарский стоит между нами. Кажется, он просто в бешенстве.
- Да что вы за семья такая?! Вы люди вообще?! Ты ее бить собрался?! Ее?! На пару с Гловачем? Вы че... бьете ее?! - он вдруг резко оборачивается ко мне: - Тебя бьют? Это ты за их фамилию собралась воевать со мной?! Из-за отказа бежать собралась?!
Я не знаю, что сказать. Я... лишь отрицательно качаю головой.
- Мало бьем! Судя по поведению, - Костя возвращает внимание к себе и показывает в сторону Тараса.
И я умираю еще раз. Ладони мокрые. Капельки пота ползут между лопаток. Меня колотит от ужаса. Я по-прежнему сжимаю свое несчастное платье, пытаясь за ним спрятаться как за щитом.
- Ты тоже меня послушай внимательно, - говорит Владимир вдруг спокойно. И от его пробирающего до озноба голоса у меня внутри все сжимается. Таким тоном выносят смертельный приговор.
Глаза давно привыкли к темноте, но я все же не вижу лицо Кости четко. Почему-то думаю, ему тоже не по себе.
- Ты больше никогда, - произносит Владимир, - не поднимешь руку на мою жену. Если ты это сделаешь, хоть пальцем ее тронешь, сдачи дам я. Дам так, что череп и позвоночник тебе собирать в Москве будут. В Лего играл в детстве? - спокойно, твердо, внушительно.
У меня мурашки по телу.
