— Расскажите о своем опыте работы.
Ульяна перевела подозрительный взгляд на Барховского и спросила:
— Дизайнером?
— Вы ведь не только дизайнером работали?— расстегнув пиджак, Кирилл вальяжно откинулся в кресле.
Она отвернулась к окну и скрестила руки на груди: «С какой стати?»
— Вас не удовлетворила моя работа?
— Я задал вам конкретный вопрос. Не увиливайте, Ульяна Олеговна.
Тон, не терпящий пререканий, лишил Ульяну выдержки и излишней скромности. Она перевела на мужчину прямой взгляд и скопировала его позу в кресле.
— Я не увиливаю, а не понимаю цели вашего вопроса. Мой опыт — это мое прошлое, и оно никак не связано с настоящим,— спокойно ответила она.
Кирилл ухмыльнулся и чуть придвинулся к столу.
— Хорошо, расскажите о себе. Или предпочитаете держать интригу?
— Нечего рассказывать. Обычная провинциалка, как вы заметили однажды,— с той же снисходительностью, с которой говорил сам Барховский, проговорила Ульяна.
— С характером,— усмехнулся тот.
— Ну что ж, раз вы такой любопытный,— придвинулась к столу она и снова пристально посмотрела ему в глаза.— Интеллект в пределах среднего, общительна, прямолинейна, круга среднего, комплекции средней, интересы, как у среднестатистической женщины средних лет… Что-то еще?
— Как много среднего,— насмешливо прищурился Кирилл, понимая, что Исаева провоцирует его.
Выставив локти на стол, сложив одну ладонь под другую и поставив на них подбородок, Ульяна улыбнулась:
— Не всем же быть «Светом очей».
— Насчитал уже три булыжника в мой огород,— улыбнулся Барховский.
Она сузила уголки глаз и мягко проговорила:
— Ну что вы, всего лишь галька. Полезно бывает смешивать почву с камешками: воздух легче циркулирует.
— Вы и сельхознауки изучали?
— Я выросла в сельхозкрае.
То, как она это сказала, как держала голову, осанку, как щурила свои необыкновенные глаза, Кирилла снова позабавило.
Нет, Исаева точно не была провинциалкой в полном смысле этого слова. Даже не так проста, как ему показалось сначала, и не так прямолинейна, как заявляла, с характером, безусловно, но держать себя умела. Ему определенно нравилось, как она отвечает на колкости, сохраняет достоинство. И его захватил интерес: насколько силен ее самоконтроль, как быстро он сможет вывести ее из себя и она проявит истинное лицо.
Кирилл знал лишь несколько женщин, преданных своим принципам и глубоко порядочных даже в условиях современных рыночных отношений, вели они себя по-разному, но никогда не теряли уважения в его глазах. «А что эта из себя представляет? Немного провинциального налета, хитрости и вышла покорять столицу? Не могу понять… Да, дизайнер — без вопросов: Бут отхватил приз… Но строит недотрогу — марку держит? Может, и переспал бы с ней разок — экзотика…»
— Видно, в вашем возрасте патетике уже не выветриться,— не удержался Кирилл.
Ульяна вытянулась: он наступил на больную мозоль, да еще так по-хамски.
— А ваши бесцеремонность и эгоизм, очевидно, только расцветают?— прямо ответила она, раз уж он перешел границы такта.
— Эгоизм?— лукаво вскинул бровь тот.
— А о ком вы думали, когда забыли меня в машине?— ехидно напомнила Ульяна.
Строгое лицо Барховского вдруг разгладилось, и он улыбнулся.
— За это прощу прощения. Со мной такое редко случается.
— Да неужели? А мне кажется, вы регулярно бросаете женщин,— усмехнулась Ульяна, но тут же осознав, как прозвучали ее слова, быстро добавила:— В беде… Сколько, интересно, отморозило себе ноги?
