Яна заглядывала в комнату и, не решаясь войти, находилась в состоянии, предшествующем истерическому реву. Нос у нее уже покраснел, а рот искривился.
Катя взяла Оксану за руку и попыталась нащупать пульс.
– Как ты можешь ее трогать, она же мертвая! – ужаснулась Яна. И тут слезы прорвали оборону и вольными потоками устремились вниз по ее толстым щекам.
– Быстро позвони отцу на работу, пусть он приедет. Нет, сначала я позвоню в «скорую», может быть, еще можно что-то сделать.
Кроме «скорой», Катя набрала и номер телефона с визитной карточки, которую ей оставил Андрей.
Приехавший через двадцать минут Олег Кириллович принял на грудь мокрую, цвета свекольного отвара дочь. Яна заливалась слезами, удивляя Катю, не подозревавшую в ней подобной чувствительности. Сама Катерина ощущала в груди странную пустоту, а слезы словно остановились на полпути к глазам и заморозились. Она не могла плакать, но ее не оставляло чувство, что каждая минута прибавляет к ее возрасту год жизни, – она ощущала, что взрослеет и отвердевает в этом неожиданном несчастье. За месяцы, проведенные в доме Бергов, одинокая, неприкаянная Оксана стала ей действительно дорога.
Олег Кириллович прижимал к себе вздрагивающую Яну и прятал лицо в ее волосах. Он тоже переживал один из худших моментов своей жизни.
Тело Оксаны увезли, врачи на месте констатировали смерть.
Появился Андрей. Не снимая длинного черного пальто с плечами как у регбиста, он поднялся наверх, насобирал, должно быть, улик, потом прошел в зал уселся на диван и вопросительно оглядел трагически-молчаливую группу, которая встретила его неприязненными взглядами. «Кретин, – подумал Андрей, – надо быть сдержаннее. Наверное, я вчера перегнул палку, живописуя мучения Мирославского. Красотка не выдержала мук совести и заглотила упаковку снотворного, которой при экономном расходовании хватило бы на год».
– Вы довели мою жену до нервного срыва, – глухо сказал Олег Кириллович. – Вы, видимо, не пожалели красок, описывая смерть Мирославского, она почувствовала себя виновной в этом. Я считаю, что вы вели себя неэтично, и буду апеллировать к вашему начальству. Вы ответите мне за смерть жены.
«Резво, – мысленно приподнял в удивлении правую бровь Андрей, – однако».
– Так она призналась вам, что встречалась с Мирославским?
– Катя, отведи, пожалуйста, Яну наверх.
Олег Кириллович наконец-то отлепил от себя ярко-красную мокрицу, которая когда-то была Яной.
Она все еще судорожно всхлипывала. За шестнадцать лет Яна приобрела значительный и разнообразный жизненный опыт, специализируясь в категории «удовольствия», а с настоящей трагедией столкнулась впервые. Она прожила пять лет рядом с Оксаной, хотя и не питая к ней нежных чувств, и смерть мачехи подействовала на нее как электрошок.
– Оксана призналась мне, что несколько раз встретилась с Мирославским, он упорно добивался ее расположения. Не понимаю, как человек с таким моральным обликом может входить в правительственную элиту.
– Не смешите, – перебил Андрей, – вы не наивный мальчик, чтобы удивляться существующему положению вещей. Если депутатам Госдумы позволительно драться и таскать друг друга за волосы, не смущаясь телекамер, то почему заместителю министра не обратить внимание на очень красивую, я бы сказал, удивительно красивую женщину?
Олег Кириллович сник. Выглядел он сейчас старым и несчастным, лоск и холеность вмиг улетучились, остались осунувшееся лицо, черные круги под глазами.
