После моего возвращения в Питер мы с Пашкой встретились, два дня гудели, как трансформаторная будка, а когда запасы бухла кончились, решили открыть совместный бизнес. На трезвую голову сообразили, что тему стартапа выбрали рискованную до почти полной безнадеги. Однако что нас отличало и роднило, так это упертость.
«Вижу цель, не вижу препятствий» - это про нас.
Я был практиком до мозга костей. Научрук уверял, что отечество потеряло в моем лице гениального конструктора, но мне было комфортнее работать с уже изобретенным и изготовленным: настраивать, калибровать, ремонтировать и просто юзать. А вот конструктор Пашка, напротив, тяготел к административной работе. Найти нужных людей, договориться, организовать – в этом ему не было равных.
Объединив свои способности и небольшой стартовый капитал, мы открыли венчурную компанию. Найти, выкупить и доработать перспективные технические разработки – полдела. Разыскать инвесторов и заказчиков, довести проекты до производства оказалось намного сложнее.
Первый год мы работали себе в убыток. Был момент, когда все утверждали, что затея провалилась и надо сворачивать дело, пока не утонули в долгах. Но мы уперлись. Сначала вышли в ноль, а потом и на небольшой пока, но все же плюс. Месяц назад нас официально взяла под крыло оборонка, со всеми вытекающими из этого плюшками. Хотя и не без жирного минуса: заграница для нас отныне была закрыта.
Да, так вот про Лизу. Пашке она приходилась двоюродной сестрой. Познакомились мы на его дне рождения. На тот момент я был катастрофически одинок. Рита, с которой встречался до Сирии, ждать не захотела, быстренько выскочила замуж, и я ее не винил. Наверно, это было одной из главных причин, по которой не стал подписывать новый контракт. Настоящая жена офицера, как моя матушка, существо редкое, почти из Красной книги, а мне хотелось иметь в перспективе нормальную семью.
Лиза полностью вписывалась в тот типаж, на который мое мужское бессознательное делало автоматическую охотничью стойку. Джентльмены, как известно, предпочитают блондинок, и Евгений Петрович Филатов не исключение. Стройная, длинноволосая, длинноногая, с голубыми глазами и высокой двоечкой – то, что доктор прописал.
Закрутилось все быстро, и я потерял голову – точнее, то, что осталось от нее в рабочем процессе. А осталось, видимо, немного, потому что месяца через три-четыре я начал подумывать, не сделать ли ей предложение. И подошел к этому на опасное расстояние, когда у Лизы случился первый – при мне – экзистенциальный кризис. Именно так она называла свои закидоны на тему «жизнь не удалась».
В школе Лиза мечтала стать актрисой, занималась в юношеской театральной студии, а потом дважды провалилась на вступительных. Пошла в итоге в Кулек на режиссуру театрализованных представлений и праздников, но по специальности так и не работала. Устраивалась в разные места агентом-продажником, уходила, месяцами страдала и тянула деньги с родителей.
Когда все это: слезы, жалобы, истерики – приключилось в первый раз, я испугался и буквально за руку потащил ее к своей тетке Ирине, клиническому психологу. Побеседовав с Лизой, та сказала мне, что если тут и нужна терапия, то только коррекционная. То есть это не депрессия, а чисто поведенческие проблемы.
Девушка хочет всего сразу и сейчас, сказала тетка. А поскольку желаемое и реальное не совпадают, отсюда фрустрация, которая прорывается такими вот всплесками. Менять нужно либо жизнь, либо отношение к жизни. Но не похоже, что она к этому стремится. Кто-то должен принести ей все на блюдечке.
