Я мешком упал на кровать и, немного поворочавшись, упал в объятья Морфея. Первое, что я услышал, были слова Димида:
– Прости, прости, прости! – причитал он. – Что же теперь делать?
К Зине вернулось сознание, и она, увидев рядом сатира, отшатнулась от него.
– Не подходи! – вытянув вперед руки, предупредила она Димида. – Что ты со мной сделал?
– У меня такое бывает, я это не специально. У меня пока не получается это контролировать… – замерев на месте, начал быстро объяснять он.
– Что. Ты. Сделал?! – уже поднимаясь, выделяя каждое слово, спросила ведьма.
– Я не знаю. Я просто… когда мне кто-то нравится, оно приходит, но такого не было ни разу, я думал, я покалечил тебя. Извини, – со страхом и каким-то отчаянием на лице тараторил Димид.
– Что это?! – Нервы Зины были на исходе. Она уже была в полушаге от того, чтобы порвать сатира. Ногти на руках стали медленно удлиняться.
– Не ругайся и не злись на него, он хоть и прожил на свете больше всякого, но является совершенно неопытным сатиром, – раздался какой-то уставший голос сзади.
Зина моментально отпрыгнула в сторону так, чтобы в поле обзора оставался сатир и появился тот, чей голос она сейчас услышала.
Это оказался маленький старичок в старой, уже выцветшей и местами прохудившейся майке, в кепке, чей козырек держался на честном слове, в шортах, которые когда-то были классическими брюками, и босиком. Борода, свисающая до его колен, говорила о том, что перед ней стоял далеко не молодой парень, а дедушка, и выглядел он довольно-таки жалко. Да и выражение его лица, уставшее и обессиленное, только подчеркивало его внешний вид.
– Лесной хозяин? – не поверив своим глазам, спросила Зина.
– Да какой там лесной. Видела, что от моего леса оставили? Его даже рощей не назовешь теперь, – с грустью сказал он, повернувшись на свои владения.
– Меня Зина зовут, а к вам как обращаться? – все также держа в поле зрения сатира, представилась она.
– Зинаида, стало быть. Ермолаем зови меня, – сделал вывод и представился он. – Ты когти-то убери, не причинит тебе вреда Димидка. По неопытности он на тебя чары навел. – После посмотрел внимательно на Зину. – Странная ты. В общем, не о чем тут рассуждать. Ты иди отсюда, ведьма, и к Димиду больше не приближайся. Знаю я ваше поганое племя, вы только о себе думать умеете. А еще раз здесь увижу…
– Нет, она хорошая, я чувствую. И это я не прав в этой ситуации – нарушил покров, не спросив ее, – перебил лесного хозяина сатир.
– Не покров, а Покон. И да, ты его нарушил и теперь должен мне, – поймала за язык Димида Зина.
– Трижды отдам! – как-то даже обрадовавшись, выпалил Димид.
– Молчи! – выкрикнул лесной хозяин, надеясь остановить сатира.
– Услышано! – вместе с Ермолаем сказала ведьма.
– Вот кто тебя за язык тянет? – покачал головой лесной хозяин.
– Дядя Ермолай, я виноват и готов понести ответственность, – как-то даже подобрался сатир. – Да и не ребенок я уже, чтобы безвылазно сидеть под твоим крылом.
– Да я разве что говорю. Ты сам под это крыло залез, а теперь брыкаешься. Кому другому бы обещание дал, я б слова не сказал, но ведьме… Она же теперь с тебя живого не слезет. Все соки выпьет, – очень серьезно сказал хозяин леса. И, обратившись к Зине, добавил: – Может, не будешь его трогать, а с меня его долг возьмешь? Клянусь луной, что выполню все, что скажешь.
– Вижу, дорог он тебе, – серьезно сказала Зина. – Но его долг с него и возьму. И трижды, как он сам сказал. Сказал же он, что хочет в мир выйти, вот пусть жизнь и почувствует. – И, резко развернувшись к сатиру, повторила вопрос: – Что ты сделал со мной?
