Я остановилась возле подъезда, напротив которого стоял джип. Рядом, на скамейке сидела старушка и равнодушно поглядывала по сторонам. Я и раньше часто видела ее. Та всегда с любопытством разглядывала прохожих, особенно молодежь, в том числе и меня, и если вдруг мы встречались взглядом, старуха непременно притворно сладко улыбалась и здоровалась. Но сегодня любопытная бабка не проявила интерес к моей персоне. Я сочла это за комплимент, связанный с умело наложенным гримом. Присела на ту же скамейку и приготовилась ждать хозяйку джипа. Мимо проехала иномарка, брызги из грязной лужи фонтаном разлились в разные стороны. Машина припарковалась у соседнего подъезда, из нее вышел молодой парень и, помахивая ключами, вошел в дом. Старуха недовольно заворчала:
– Разъездились тут, дороги им мало.
– Да, во дворе и так места немного, – поддержала я разговор.
– Взяли моду: машины во дворе ставить. Вон ведь стоянка через дорогу, так нет, лень сделать лишние два шага. Понаставят тут машин, не пройти.
– Это точно. Машин стало больше, чем жителей в доме.
– Вот я и говорю. Нынче у каждой семьи есть машина, а то и две. Если все станут ставить их во дворе, отдохнуть, посидеть на лавочке будет совсем негде.
– Ага, а если к каждому еще родственники приедут, то нам и ходить-то по двору придется боком.
– Точно! – оживилась бабка, – половина машин чужих.
– Вы что, все машины во дворе знаете?
– А как же!? – гордо ответила она, – Вот этот, – она показала на машину, едва не обдавшую нас грязью, – Санек из сорок восьмой квартиры. Та, красная машина – Катерины из пятьдесят пятой; а эта развалюха, – она указала на старую шестерку, – это Гордеева из нашего подъезда.
– А вот этот джип чей? – охотно включилась я в экскурс.
– Этот? – немного замешкалась старуха, – Этот не из наших. Девушка на нем приезжает к Иван Степанычу из двадцать третьей квартиры. Я ее уже не первый раз вижу. Может, родственница какая объявилась.
– Что ж не спросите у Ивана Степановича? – осторожно поинтересовалась я.
– Как его спросишь? Он как жену похоронил год назад, так считай, не просыхал. Пьет с горя.
Я приготовилась еще задать несколько вопросов словоохотливой бабке, но из подъезда показалась Юля. Старуха прикусила язык, легонько толкнула меня локтем и многозначительно кивнула в сторону девушки.
Юля, как и в первый раз, разговаривала по телефону. Увидев знакомую картинку, я невольно улыбнулась. У меня стало складываться впечатление, что Юля не расстается с телефоном никогда.
– …что Юлия Ивановна?! Я почти тридцать пять лет Юлия Ивановна! Слышать ничего не хочу! Чтоб завтра все было готово! – Юля довольно резко отчитывала кого-то.
Я поднялась навстречу девушке, но было неловко прерывать разговор, и я молча пошла за ней.
– Нет! Я сказала – завтра. А сегодня мне еще предстоит встретить родителей Артема… Хорошо. Пока, – взявшись за дверцу автомобиля, Юля закончила разговор, и я поспешила обратиться к ней.
– Юля!
Девушка обернулась и удивленно уставилась на меня:
– Вы мне?
– Да. Я хотела бы с вами поговорить.
– О чем? Откуда вы меня знаете?
– Я звонила вам вчера… Я бы хотела поговорить об Артеме… Поверьте, это очень важно… То, что случилось с его бабушкой, а потом с ним – это ужасно. Я думаю, вы бы смогли помочь мне разобраться во всем этом.
Юля смотрела подозрительно. В ее глазах читалось какое-то непонятное раздражение и страх.
