Сотник. Позиционные игры - страница 22

– …Но есть причины не любить Лисовинов, так? – подхватил Мишка.

– Пожалуй что так… Всего я не знаю, да и в Ратном не была уже несколько дней, воеводе за это время много чего могли в уши надудеть, чтобы он не остыл, а Листвяне в такие дела встревать пока не с руки…

«Ага, без ключницы тут не обошлось, я так и знал! И, похоже, дамы таки нашли общий язык».

– Ну, любым человеком у власти кто-нибудь да пытается управлять, – усмехнулся Мишка. – Дурные на этом голову теряют, умные – себе на пользу поворачивают. Не думаю я, что дед совсем уж голову потерял – не вчера он сотником стал и не впервой ему с этим кублом разбираться. Что ты сама-то думаешь, матушка?

Анна закусил губу и покачала головой.

– Никому не говорила и не скажу, но мысли у меня нехорошие… Страшно, сынок… Не то страшно, что Корней ярится – страшно, что, выходит, кому-то этот бунт холопский так нужен был, что?.. Даже думать боюсь! Неужто холопов свои подбили? Вы, мужи, все норовите через кровь сделать, но так?..

«Нате вам, здравствуйте! Ни хрена себе вывод! Верно говорят – баба в мужском деле порой жестче и безжалостней любого мужика может оказаться. Тормоза, что ли, отказывают, когда гендерные различия самой приходится в себе убивать? Мать до такого еще не дошла, да и вряд ли дойдет – пока только предположила. Допустила то, что никому бы из мужиков и в голову не пришло бы. Хм… лучше все же не проверять – сможет или нет она сама ТАК решить, если край придет».

– Ну это ты зря! – поморщился Мишка. – Насчет крови ты права, но не с той стороны. Конечно, такая дурь никому из ратнинцев в голову прийти не могла, а вот уже пролитую кровь использовать – это запросто. «Поднявший руку на хозяина повинен смерти» – не на пустом месте появилось, дед этого закона не нарушит. Не может, не дадут ему. И права ты, что те, кто открыто шипит, не так страшны, как те, кто в лицо улыбается и молчит. Только поименно всех их искать смысла нет. С этими… дударями мы еще разберемся, но они говорят не сами за себя, матушка. Они – голос той части Ратного, которой не нравятся перемены в жизни сотни и села, точнее, то, в какую сторону эти перемены разворачивают все Погорынье и с какой скоростью. А еще больше им не нравится то, что во главе Ратного в такое время стоят не они, а мы. Значит, и все сливки с этих перемен достанутся нам, а не им, – Мишка коснулся гривны. – Уже достаются!

А тут удобный случай подворачивается: сотника загнать в ловушку, потому что, с какой стороны ни подойди, любое его решение оборачивается немалой кровью. Если он не согласится казнить моих ребят, отговорится тем, что они из своих семей вышли, то можно обвинить его в нарушении вековых устоев, в том, что пренебрегает безопасностью всего села, из-за чего уже погибло немало ратнинцев. И потом взять виру за их кровь, то есть разорить Лисовинов так, чтобы ни крошки, ни гвоздя ржавого не осталось. А в придачу к этому ещё и божьего суда потребовать… У нас в роду взрослых мужчин не так уж и много осталось, быстро управятся.

Если же воевода согласится, то тут два выхода, и оба для наших противников опять выгодные. Выдам я отроков – не останется у Лисовинов больше Младшей стражи, ибо кто нам после такого поверит? Не выдам, ослушаюсь приказа – это прямой бунт против княжеского воеводы и раскол в роду. Со всеми вытекающими.

– С чем, с чем? – не поняла Анна.

– Со всем, что за такое ослушание положено, матушка. В общем, как ни кинь – везде клин. Так что не дурит дед, а злится, оттого что загнали его в безвыходное положение. Если бы твое предупреждение вовремя не подоспело, большой кровью все умылись бы, зато сейчас не только дед голову ломает. Те, кто его под руку толкал, тоже влипли, с полной уверенностью, что против них всего-навсего слишком резвый внук воеводы… – Мишка зло дернул щекой. – Но им в Ратном как раз сегодня растолковали, что на самом деле они замахнулись на сотника князя Туровского и на зятя князя Городненского. А это уже совсем другой расклад. И тут мы можем играть свою игру.