За прошедшие годы он не изменился, разве что стал еще смуглее. Наверное, проводил время в тех же широтах, где я чуть не остался хромым.
– Очень рад тебя видеть, – он отпил чуть не полстакана и очень аккуратно поставил его на стол. – Что поделываешь нынче?
– Ничего, – честно ответил я, и мне стало очень неудобно и стыдно перед вечно занятым Рамзи, который умудрялся находить время на все, включая сомнительные развлечения. – Формально – восстанавливаю здоровье…
– Афганистан?
– Что же еще…
– А на самом деле бездельничаешь, и это надоело тебе до крайности, – утвердительным тоном сообщил Рамзи.
– Не без того. – Незаданный вопрос повис в воздухе.
– Да ты и в университете такой был. Либо работаешь сутками, либо у тебя роман, либо страдаешь и начинаешь пить с утра. Я бы предположил, что ты женился, – он обвел рукой мои покупки, заполнявшие полстола, – но мы расстались не так давно, чтобы ты успел обзавестись сыном лет эдак пяти. Ладно, черт с ним, – он допил пиво и махнул бармену, – не надоело? А то поступай ко мне на корабль.
– Непременно. Юнгой.
Обиженным я себя нисколько не чувствовал. Во-первых, он нисколько не имел такого в мыслях, а просто хотел меня же развеселить. Во-вторых, неукротимая энергия этого человека заражала. В-третьих, он был прав.
– Лучше коком. Нет, а на самом деле? Так и будешь ничего не делать всю жизнь? Или женишься и станешь добропорядочным отцом семейства? Или примешь сан? Или планируешь написать гениальный роман? Или сделаешь еще какую-нибудь невозможную и глупую ерунду в этом духе?
Меня всегда поражало и где-то даже восхищало в нем легкое и циническое отношение к женщинам. Он никогда не имел сколько-нибудь серьезных романов, неодобрительно относился ко всем нашим ухаживаниям за приличными барышнями, но зато никто лучше него не знал лондонских борделей. Рамзи был знаком с девушкой, которую я хотел назвать своей невестой, но сразу сообщил мне, что шансов у меня нет, и лично он этому очень рад. Время показало, что он не ошибся. Ну а что до гениального романа – эта идея, разумеется, приходила мне в голову в юности, как и всем, наверное. Но все-таки реплика Рамзи показалась мне несколько неуместной и неприятной.
– Вообще-то я планировал исследовать Черный континент, – сообщил я. К счастью, у меня тоже было чем его задеть и заинтересовать. – Точнее, Нильскую долину. В частности, во время своего последнего путешествия я приобрел вещь, которая показалась бы тебе интересной…
Я замолчал и занялся своим портером. Рамзи смотрел на меня, улыбаясь, и совершенно не собирался меня поторапливать. Наконец он вздохнул и заговорил.
– Ты надеешься, что сейчас я примусь тебя уговаривать и просить. Потому что я случайно назвал что-то, дорогое тебе, ерундой. Приношу свои извинения, и можешь рассказать о своем приобретении. Пожалуйста.
Как и раньше, он видел меня насквозь. А я-то надеялся, что время, война и горе научили меня скрывать свои чувства.
– Не сердись, Картрайт, – примирительно улыбнулся Рамзи. – Я в самом деле не хотел тебя обидеть.
– Ладно. – На самом деле обижаться на него было очень сложно, даже у многочисленных его женщин это получалось плохо. – Закажи еще по стакану.
Рамзи послушно прошел к стойке и принес две пинты.
– Я жду рассказа, – поторопил он, кажется из вежливости.
– Я… летом я был в Палестине. В Иерусалиме.
– А я так там и не побывал, – мрачно сказал Рамзи. – Хотя много лет хочу. И как там?
