Кирсанов пожал плечами.
– Но Директория скинула преступную власть – возразил он – уничтожила олигархов и коррупционеров.
Ксения поморщилась. Этому юноше предстоит ещё многое узнать. Возможно, не сейчас.
– Может быть та власть и была преступная – согласилась девушка – но, разве эта новая власть, чем-то отличается от старой? – она обвила рукой воздух – посмотри вокруг, что эта Директория сделала для людей, здесь обитающих? Или разве их жизнь как-то изменилась к лучшему? Если человеку не становится лучше, то не всё ли равно, какая фамилия у президента?
– Это не так – воскликнул Кирсанов – ты говоришь, как сепары!
Ксения коротко улыбнулась.
– А разве эти твои сепары – повторила она термин – сразу были сепарами? разве они не выступали за свои права и свои ценности? Почему ты сразу отказываешь им в этих правах?
Кирсанов вздохнул.
– Директория выступает за стабильность и безопасность – горячо сказал он – сепаратисты хотят разрушить наше достояние, наш особый путь.
Они зашли в неказистое на вид кафе, в котором должны были ожидать звонка от голубя.
– А мы получили эту стабильность? – задалась вопросом Ксения, усаживаясь за круглый деревянный столик – тебе не кажется, что идеалами особого пути и достояния просто воспользовались? Что если наша страна стала тем самым злом, с которым мы должны бороться? Ты сам этого не понимаешь, иначе бы не пришел ко мне.
Кирсанов фыркнул.
– Я слышал эту теорию – сказал он – но она в корне не верна. Старая власть бежала, оставив республику анархии и преступности. Только Директория смогла подчинить себе стихию и усмирить её. Вот почему я считаю Директорию великой. Она одна сумела в общем хаосе навести порядок. То, что произошло потом, вот типа, отмены свободы печати и собраний, это лишь государственная необходимость. И разве в условиях всеобщей пандемии нам нужна эта свобода? Разве олигархи и коррупционеры республики смогли бы нас защитить от внешних угроз? А их слишком много. Пандемия, сепаратисты. А завтра? Да Бог ещё знает кто! Где бы мы были без Директории? Где бы наша страна была без Директории?
Ксения задумчиво приподняла бровь и усмехнулась. Этому молодому человеку на митингах бы выступать. Ему там не было бы равных. Эх молодо-зелено.
– Не знаю – сказала она – но не уверенна, что где-то там было бы хуже, чем здесь.
Тем моментом, к ним подошла девочка лет пятнадцати-шестнадцати в коротенькой юбочке и полупрозрачной майке. Её внешний вид вызывал сотни вожделенных слюнявых взглядов подвыпившей публики.
– Что будите? – спросила она тонким голосом.
– Виски – сказала Ксения.
– Мне тоже – кивнул Кирсанов, он смотрел на официантку взглядом, в котором одновременно читалось непонимание и жалость.
– В этом тоже виноваты сепары? – ехидно спросила Ксения, с видом человека, которая видела и худшее – или в этом ты видишь величие Директории?
Кирсанов подарил ей мрачный взгляд.
– Это софистика – сказал он.
Ксения покачала головой.
– Вовсе нет – сказала она – софистика – это обман ума, а эту ситуацию ты видишь, сейчас и здесь. Запомни, что восприятие событий, которые с нами происходит, зависит исключительно от реальности, которую мы видим. Я не спорю, что возможно и нужен такой контроль и порядок, но иногда мне кажется, что в руках Директории это всего лишь ширма, для сокрытия своих интересов. Согласись, что некоторые поступки Директории весьма трудно оправдать.
