– Я рано утром из интерната сбежал, – признался он, всхлипнул, закусил губу и отвернулся от меня.
Спокойствие. Главное спокойствие. Как там Гек учил? Дышать.
– Почему? – Вопрос вышел действительно спокойным.
Парень бросил на меня удивленный взгляд и снова отвернулся.
– Утром мимо воспиткиного кабинета проходил. Там она с директрисой говорила. У меня, оказывается, ночью мамка умерла, болела долго, а они не знали, как мне сказать. Еще и директриса сказала готовить мои документы в приют, – он вдруг резко развернулся и почти прокричал. – Они же меня там убьют! Эти, сегодня пообещали. Верите?
Я опешила от такой истории. Мда, его реально надо срочно к Веньке, чтобы он травок каких-нибудь успокоительных позаваривал. У ребенка явно крыша поехала, раз он один по лесу после таких новостей бегает.
– Верю, – кивнула и снова завела двигатель. – Пристегнись, – велела.
Едва ремень щелкнул в замке, я рванула в сторону поселка. И думала…, думала. Ну, допустим, отвезу я его в Кулаеву. Чем тот поможет? Ребенка-то явно надо куда-то пристраивать. А у Веньки жена молодая, об которую он, как кот об валерьянку, обтирается. Да и вообще, сейчас день, Полька на работе. Венька на объект обещал съездить. А ребенка уже сейчас трясет. Тут нужен человек, который детей не только на картинках видел. Кира с Таней отпадают. У них там мелкие, а по этому страдальцу могут блохи всякие скакать. Или какие болячки у них там приняты? Анжелика…? Тогда Андрей мне шею нежненько открутит. С Надей та же история, только откручивать будет Виталик.
Решение пришло на подъезде к деревне.
– Голодный? – Бросила взгляд на притихшего ребенка, который явно деревню видел впервые. И как он собирался тут Веньку искать?
Он неопределенно передернул плечами. Ладно, еду увидит, сам набросится. Вряд ли он вообще сегодня ел, если с утра самого сбежал. Подъехала к нужному дому.
– Выходи, – велела. Парень неохотно вышел и подозрительно огляделся. Я захлопнула дверь и направилась к дому. – Идем, – прошла через сени и вошла в дом. – Анна Николаевна! – Крикнула громко.
– Ну, ты и орать. Глотка луженая. Давно ль шепотом говорить не могла? Вот счастье-то всем было, – возмутился голос на… кухне. Я взяла за плечо мальца, который при звуке совсем не Венькиного голоса дернулся к двери. Подтолкнула парня вперед, направляя к кухне. – Чего замолчала? – Баба Нюра подняла взгляд от перебирания каких-то сушеных ягод.
– Вот, – впихнула ребенка на кухню и принудительно усадила за стол. – Знакомьтесь: Николай, – представила.
Анна Николаевна, привыкшая уже ко всему в жизни, меланхолично оглядела нас и принялась за ягоды дальше.
– И что Николай в моем доме забыл? Не помню, чтобы я Николаям что-то должна была, чтобы они за мой стол усаживались, – хмыкнула старушка.
Парень снова дернулся, я вздохнула.
– У него сегодня мама умерла, его в приют хотят сдать, а еще он не ел весь день, – сдала я сжавшегося на стуле парня.
Старушка медленно отодвинула в сторону ягоды, дотянулась до деревянной лопатки и легонько щелкнула ей меня по лбу.
– Совсем язык обескостился в последнее время. Думай, что говоришь! Ты чего ребенку по нервам ездишь? Вообще совести нет. На, поешь лучше.
Перед нами тут же были поставлены тарелки с наваристым супом. И когда она успевает все приготовить? Как ни приду, всегда еда есть.
Колька молча смотрел на еду и даже к ложке не потянулся.
– Не поешь, в город верну, – пригрозила.
