– Да ну что вы, дядя Мокрута… – Никита почувствовал себя неуютно. – Хорошо ведь меня приняли в прошлый раз… Дядя Мокрута, а скажите-ка, как там продвигаются дела по нашему проекту.
– Уже заложили литейщики модель. Послезавтра будем отливать.
– Дядя Мокрута. Мне царь дал артели плотников и кузнецов, почти тысячу человек. Будем строить в Горохове верфи новые, чтобы делать паровые буксиры. Поможете мне управится со все этим.
– Ничего себе. Что ж, Никита, попробую помочь.
На следующее утро опять продолжились занятия с царскими грамотеями. Еще немного, и царь прикажет отправить их всех в экспедицию по земле царства, чтобы сделать картографическую съемку всех губерний и уездов.
Через неделю уже ехал Никита с Мокрутой и Нестором выбирать место под устройство верфей. От количества забот кружилось в голове, а спать приходилось все чаще в карете во время переездов. Работы не прекращались ни днем, ни ночью.
Река Гороховка подернулась легкой рябью, неспешная речная волна плескалась об глинистый берег.
– Надо выбирать место, чтобы был пологий берег. Вот тут, возле камышей, доброе место, – показал пальцем Мокрута.
– Но надо ведь, чтоб и глубина была достаточной, баржи-то большие будут сходить, – возражал ему Нестор.
– Верфи мы будем строить вот здесь, около заводи. – Никита решительно двинулся вперед. Мокрута нес на своем плече столбики, которыми предстояло разграничить место будущей стройки. Их сопровождало около десятка рабочих, с разметочными колышками и молотами в руках.
– Великое дело намечаем, – проговорил Нестор. – Отсюда пойдут по рекам невиданные прежде чудеса.
Будто в ответ на это Никита взял первый колышек и одним ударом осадил его.
Началась работа. Вязаные плоты приводили сплавшики откуда-то с юга, и рабочий люд, с пением «Дубинушки» втягивал его на берег. Застучали топоры, запели пилы, и начала возводится верфь. Поначалу Никита очень терялся, не знал, какие распоряжения ему отдавать. Но потом привык. Всего за два месяца построили верфь и заложили на ней два паровых буксира: «Судак» и «Осетр».
Сложнее всего давалась отливка котлов. Копоть висела над рекой, рабочие валились с ног от усталости. Все чаще стали наведываться государевы слуги, качали головами и охали.
– Да где ж это видано: кастрюлька на лодке. Смех, да и только.
– И посмотри, посмотри. Ишь, железом дно лодки простилают. Утонет баржа, и от берега не отойдет.
– Не сносить головы ни Никитке ихнему, ни Нестору, что привел его. Да и остальные закончат жизнь свою в царской пыточной.
– Да, давно уж пустует пыточная. Но недолго ей осталось пустовать – будет вся набита теми, кто верфь эту потешную сделал.
Посмеивались и иностранцы, да не все. Некоторые смотрели вострым глазом, да привечали всякое движение, и своим правителям слали доклады.
Более всех бранил идею Селиван Никифорович, поднимая люд и общественность на протесты против строительства новых судов.
– Видано ли дело, отцы-братия, – вопил Селиван Никифорович перед толпой собравшихся жителей Горохова, – чтобы пускать столько казны на отроческие игры. Служивым людям не плочено, подати поднял – а тута забавы детские, и то, чего никогда не будет, ибо сие есть против того порядку, что указано нам самим Богом. Да и кто такой есть, отрок сей Никита? Откуда он явился? Не боярский сын он, не царевич – а возможно и вовсе холоп прирожденный.
– Верно говоришь, Селиван Никифорович! – выкрикивали в ответ. – Где же это видано, чтобы дитяти, да еще и возможно холопскому или того хуже, сыну какой девки непотребной, енеральское звание давали?! Что же это делается, люди добрые.
