Первые пару недель мировая общественность просто пыталась понять, что же произошло. Сыпались упрёки, росло взаимное недоверие и все боялись всех.
Затем, когда выяснилось, что всему виной Советский союз, все дружно ополчились против “сумасшедших комуняк, которые решили уничтожить всю планету”. А начали, конечно, с её спутника, чтобы значит всех припугнуть и предупредить о готовящемся апокалипсисе. Логика перестаёт работать, когда страх убивает рассудок.
Напряжение росло, пока не выплеснулось закономерным финалом, в виде взаимного обмена ракетными ударами.
Хорошо, что тогда на руководящих постах всё ещё находились адекватные (но не до конца) люди. И в ход пошёл не весь атомный арсенал.
Все понимали, что стоит начать ядерную войну и остановиться будет просто невозможно. Поэтому вначале полетели “обычные” заряды и вместе с ними всего лишь десяток “ураново-плутониевых подарков”. Так сказать, проверить на прочность ПВО Советов и показать, что они готовы ответить по-полной, если понадобится.
В итоге, всё получилось достаточно предсказуемо.
Началась третья мировая война.
Хорошо, хоть сидевший тогда на посту генерального секретаря, Михаил Сергеевич Горбачёв ответил равноценно. То есть, не стал засыпать “атомными грибами” всю Америку и Европу за компанию.
Но, в итоге, лично для него, это решение обернулось свержением с правящих позиций.
Мол, из-за “слабости” некоторых политиков, их недальновидности и вообще потаканию всем этим “звёздным ценностям” мы и оказались в такой беде. Все эти выдумки с покраской Луны только показали звериный оскал Запада и дали повод напасть. А мы говорили, предупреждали и прочая чушь из уст “красноимперцев” сразу нашли им приверженцев. “Перестройка” была свёрнута, и всё СССР вместо гласности и демократии получило практически авторитарный режим с кучкой психопатов во главе правления. Я уже даже не пытался понять, кто из них хаосит, а кто просто заигрался во всемогущество и потерял человеческий облик на пути к власти.
- Если хорошенько поскрести по сусекам, то, думаю, мы сможем набрать нормальную боевую группу. Но тут играет роль не только количество, а качество. Причём даже в большей степени. Да, у нас будет пара тысяч бойцов и примерно сотня Активаторов. Вот только им нужно ещё сработаться, провести хотя бы несколько тренировок в едином составе, отточить взаимодействие и наладить связь. А это время. Плюс доставить незаметно такую массу людей в окрестности Байконура будет невероятно сложно. Придется поднимать старые связи и замаскировать это под какой-нибудь военный манёвр. В общем, всё выглядит шатким и скороспелым. В конце концов, я не хочу потерять весь советский Легион Свободы. Тогда уже никто не сможет противостоять Хаосу на русской земле, – закончил лидер “свободовцев”.
Я понимал его.
Хоть он и не произнёс это вслух, но боязнь повторить провал на ЧАЭС отчётливо сквозила в его словах.
Но и ждать непонятно чего или отправляться в космос на плутониевой пороховой бочке мне тоже не очень хотелось. Хотя бы потому, что это путь в никуда.
К тому же здесь риск гораздо меньше. По крайне мере, для меня, как бы эгоистично это не звучало.
Так что придётся немного надавить. Объяснить Мореману, что этот вариант самый реалистичный. А для этого нам нужно остаться вдвоём. Если я начну такой “тяжёлый” разговор при всех, то могу разрушить авторитет их командира. Да и сам глава Легиона не пойдёт на уступки при своих же подчинённых. Тут нужно действовать искусней, тоньше.
