Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - страница 12

Попытки ответить, неожиданным образом, на вопрос о том, что же это за суть такая, – в конце книги. Собственно, она и написана во многом для того, чтобы хоть прикоснуться к ответам, предложить такие, что пока еще достаточно громко не прозвучали.

И помогает нам тут уникальная, не помещающаяся в примитивные схемы, фигура Дмитрия Шепилова. То есть схему как раз в 1957-м и попытались создать, но что это такое, в самом деле, – «примкнувший»? А ведь многие участники того пленума очень даже хорошо понимали, как много смыслов тут скрывается…

Пока не забыл: мы живем совсем в другую эпоху, чем участники тех событий, и давно уже можем себе позволить отказаться не только от тогдашнего стиля мышления и речи, но и от жутко раздражающих пустяков типа римских цифр и заглавных букв. Тогда главного человека в стране следовало именовать Первым (потом даже и Генеральным) секретарем, непременно с заглавных букв, 20-й съезд положено было писать как ХХ. Хы-хы, в общем. Пленум – только с оч-чень большой буквы, и не иначе как определенным порядком слов – «июньский 1957 года Пленум ЦК КПСС».

Так вот, давайте не будем этого делать. Римская кровь у меня есть, но архаичная приверженность к римским цифрам в приложении к истории КПСС мне несвойственна. Другое дело, что есть такое слово, как президиум, – это когда на собрании выбирается группа дяденек и тетенек, которые сидят за отдельным столом лицом к прочим и выглядят значительно. Поэтому группу людей, фактически управлявших тогда страной, нам с вами просто придется именовать с заглавной – Президиумом. Но это единственная уступка, на которую я готов пойти.

И – опять же пока не забыл: этот самый Президиум и сталинское, оно же брежневское политбюро – одно и то же, просто в 1952-м политбюро зачем-то переименовали. Потом поняли, что что-то не так, и – в 1966 году вернули ему прежнее название. Ну, просто не прижилось название, все упорно употребляли старое; примерно аналогичная история была с возвращенным нам сегодня гимном СССР.

Плохо знакомый с теми событиями человек до сих пор может искренне верить, что смысл событий июня 1957 года в том, что Хрущев и его союзники устранили закоренелых сталинистов, пытавшихся отказаться от хрущевского курса десталинизации. Попросту – вернуть лагеря. Откуда пошла эта мысль? Очень просто – из постановления того самого июньского пленума и из нескольких лет хрущевской пропаганды после него. Дословно постановление формулирует это так: «антипартийная группа» постоянно оказывала прямое и косвенное противодействие курсу на «исправление ошибок и недостатков, порожденных культом личности».

И нужно совершить немалое умственное усилие, чтобы хотя бы представить себе, что сами участники этих событий воспринимали их не просто иным, а ровно противоположным образом.

Я должен с гордостью признаться в том, что поспособствовал восстановлению истины (и внес этим вклад в историческую науку), взяв интервью у собственного деда. Это было в военном санатории в Архангельском, под Москвой. Мы сидели с магнитофоном в его комнате, у окна, открывавшего нам ряды старинных лип и статуй, уходящих к фасаду дворца Юсуповых, и беседовали о том, что не вошло в мемуары Шепилова, мне к тому моменту уже хорошо известные.

Дело в том, что то были очень странные мемуары – то есть не мемуары вовсе. В первоначальной версии они назывались «Хрущевщина» и обрывались на 1954 году, почти полном утверждении Хрущева у власти. Шепилов писал не о себе – он делал исследование о том, как могло случиться, что страну возглавил именно этот человек (и навлек на нее огромные несчастья). Потом, правда, Шепилов попытался двинуться дальше по хронологии, была еще отвергнутая им самим глава «В Германии» (тоже о событиях 1954 года), три главы о поездке в Китай в том же году плюс наброски или планы глав чуть более позднего периода. И только.