Современные проблемы доктрины гражданского права - страница 7

В настоящее время отечественная цивилистика переживает новый этап своего развития, неразрывно связанный и во многом обусловленный активными процессами формирования нового правового мышления, многогранным взаимопроникновением науки и практики и их совместным воздействием на законотворческий процесс. Начало этого процесса было положено в конце 80-х гг. прошлого века, когда произошли кардинальные и во многом абсолютно неожиданные изменения в общественно-политическом, экономическом и социально-правовом устройстве России.

Некоторые ученые склонны связывать этот новый этап с принятием Гражданского кодекса РФ (его первой части), но более убедительным представляется мнение В.А. Белова: «именно 1986 год и должен быть признан тем рубежом, который ознаменовал качественный скачок как в научном цивилистическом мышлении, так и в практике гражданско-правового регулирования. Именно с 1986 г. российское гражданское право перестало быть отраслью советского права; именно в 1986 году оно вдруг свернуло с проторенной было стези «совокупности норм» … на начавшую уже зарастать бурьяном и кустарником дорогу частного права»[44]. При этом автор справедливо отмечает, что «было бы неверным утверждать, что в 1986 г. наша литература внезапно обогатилась бессмертными научными трудами в области канонической цивилистики, а отечественная система гражданского права в одночасье сбросила с себя советскую социалистическую личину. Нет! Ничего подобного в 1986 г. еще не произошло… но именно тогда стало очевидным, что процесс возрождения канонической цивилистики стал необратимым»[45].

В длительном и сложном процессе «возрождения канонической цивилистики» термин «доктрина» получил беспрецедентно широкое распространение, но и в настоящее время, спустя почти тридцать лет с начала масштабных перемен, в российской науке не сложилось не только единого понимания ее сущности, выполняемых функций, места в системе источников (форм) права, но и консенсуса по вопросу об общем векторе выработки такого понимания, несмотря на настойчивые призывы сформировать парадигму юридической доктрины XXI в.[46] Важно отметить, что это характерно не только для гражданского права, но и соответствующего судебного процесса – господствовавшая доктрина соединила право и процесс в единое целое, посчитав процесс всего лишь продолжением права материального[47].

В современной литературе доктрина права рассматривается как «особое правовое явление, которое характеризуется свойственным только ей языком изложения правовых идей и конструкций, специфическими способами формулирования ее положений (аксиомы, принципы, презумпции, дефиниции и т. п.), а также бездокументарной формой их выражения»[48]. В приведенном определении ключевой характер имеет словосочетание «особое правовое явление», которое в большинстве случаев используется для характеристики различных правовых институтов и юридических конструкций, в том числе, например, договора, института юридических лиц[49] и др. К особым правовым явлениям относят также правовые позиции высших судебных инстанций[50], особое мнение судей[51], юридических лиц с участием публично-правовых образований[52] и пр.

Так, например, С.В. Батурина полагает, что концептуальное осмысление правовой доктрины складывается из трех составляющих, к которым относятся:

1) правовая доктрина как самостоятельная правовая категория, имеющая основополагающее значение для российской юридической науки;