От еды Вадим Павлович отказался. Что касается Азизова, он страдал тяжелой формой сахарного диабета, поэтому ел много и часто. Азизову только что исполнилось пятьдесят пять. Он был толстеньким коротышкой, круглоголовым, с полуседой шевелюрой и иссиня-черными восточными глазами навыкате. В жизни Азизова давно уже интересовало только «дело». Да еще, пожалуй, еда. Поскольку умение разбираться в людях тоже входило в «дело», сейчас, при третьей встрече, Азизов перебирал все, что помогло бы выявить истинную суть Вадима Павловича. Да, постепенно он приходил к выводу: похоже, это блатняк[3]. И совсем не исключено, что не просто блатняк, а вор в законе. Хотя и выглядит мирнее мирного: лет под шестьдесят, лысоватый, обрюзгший, с постоянно опущенными подслеповатыми глазами. Впрочем, внешность Вадима Павловича Азизова особенно не интересовала. После первой встречи с этим человеком Азизов убедился: ему можно доверять. Вадим Павлович знал тех, с кем он имел дело раньше. При этом знал многое о нем самом. Но главное, «дело», которое они с Вадимом Павловичем обговорили, его вполне устраивало. И сейчас это дело должно подойти к концу. Должно, подумал Азизов. Это еще не значит, что оно на самом деле подойдет к концу.
Посмотрел на гостя:
– Может, все же кусочек хачапури?
Вадим Павлович покачал головой:
– Не хочу. Вы ешьте.
– Ну, смотрите, – Азизов взял кусок хачапури, теплого, истекающего маслом. Помешал ложечкой кофе, сделал глоток, и в это время зазвонил телефон. Азизов сделал еще один глоток, снял трубку:
– Слушаю?
– Роберт Арутюнович, это я… Ашот.
Азизов хорошо знал голос говорившего, это был один из самых верных его подручных. Отлично понял Азизов и причину заминки, настоящее имя Ашота было Дереник. Но для Вадима Павловича и его людей Дереник должен был стать Ашотом.
Азизов положил хачапури. Сказал:
– Да, Ашот, слушаю. Что там?
– Вроде, они приехали. Стоят там, где договорились.
– Точно они?
– Вроде. Стоят на условленном месте. Ну, а там… Я ведь не знаю, какой должен быть номер.
– А у этих какой?
– Московский. Шестьдесят шесть пятнадцать.
– Подожди, не вешай трубку… – Посмотрел на Вадима Павловича: – Какой у них номер?
Вадим Павлович усмехнулся:
– Что, приехали?
– Кажется, да.
– Номер прицепной фуры шестьдесят шесть пятнадцать. Эм-ша. Спросите, сколько там человек. И как выглядят.
– Сейчас… Ашотик, сколько людей в кабине?
– Двое. Обоим лет под тридцать, один блондин, волосы длинные, второй потемней, лысоват.
– Понятно. – Азизов опять посмотрел на Вадима Павловича: – Номер, какой вы сказали. В кабине сидят двое. Обоим лет под тридцать, один блондин, второй потемней. Лысоватый. Они?
Вадим Павлович помолчал, изучая пол. Шевельнулся:
– Они. Но сделаем, как договаривались. Не будем спешить. Надо на них посмотреть.
– Понял. – Бросил в трубку: – Ашотик, приезжай за нами. Хорошо?
– Хорошо. Буду через пять минут.
Вместе с Вадимом Павловичем Азизов вышел на улицу. Через пять минут они сели в затормозившую у тротуара белую девятку. За рулем сидел смуглый крепыш, мускулистый торс обтягивала синяя футболка.
Крепыш обернулся к Вадиму Павловичу:
– Здравствуйте. Меня зовут Ашот.
Глаз Вадим Павлович так и не поднял, только что-то буркнул. Азизов, поймав быстрый взгляд Ашота, тихо, как в пустоту, сказал:
– Ашот, ты Гизо звонил?
– Он ждет. Едем туда?
– Едем.
Ашот мягко тронул ручку скорости. Через несколько минут белая девятка въехала на улицу Чачкалия со стороны моря. Остановилась у углового дома, того самого, с другой стороны которого стоял трейлер.
