Метров тридцать они прошли молча. Потом он не выдержал:
– А почему просто не рассказать мне про меня? Может, тогда вспомню.
– Во-первых, в медицинском деле – максимум болезни. Наличие кори в детстве очень освежит память?
Он невольно усмехнулся.
– Во-вторых, Пазенко запретил. Где-то он вычитал о необходимости отсутствия оперативного вмешательства. А ты с успехом подтверждаешь данные из статьи. Ведь приходит во сне?
– Отрывки, обрывки…
– Время лечит… А если задуматься… – Сашка молчал, опасаясь спугнуть. – Что касается тебя… Есть такая теория – проявление бессознательного.
– Фрейд.
– Слышал? – не удивилась Галина. – Это не то. Советская наука аргументированно опровергла положения буржуазного, да еще и жившего в начале прошлого века, человека…
Сашке очень захотелось продолжить в том же духе: советская наука, вооруженная самой передовой марксистко-ленинской теорией, с успехом доказала возможность стрелять без патронов из правильного советского пулемета. Не стоило прерывать, особенно в свете предыдущего предупреждения. Ирония сейчас не к месту.
Галина посмотрела на него внимательно и усмехнулась. Похоже, догадалась о мыслях.
– Неосознанное включает в себя и автоматические действия. Рефлекс, заставляющий тебя прятаться при визге снаряда или орать «Так точно!». Поведенческие стереотипы, действующие автоматически, без осознания. Короче, это долго объяснять, и три четверти я успела забыть со времени экзамена. Вряд ли смогу все подробности точно изложить, и терминологию придется объяснять. Очень упрощая – ты просто не хочешь вспоминать. Ну, решил и щелкнул выключателем, бессознательно. Он, твой разум, принял постановление дать пожить тебе спокойно и временно избавил от лишних впечатлений.
– М-да… – озадаченно произнес Сашка. – Временно или может не вернуться? Или не все?
– А на этот вопрос тебе никто не даст ответа. Завтра, через неделю, никогда. Немного, половина или все. Поверь мне, бывает много хуже. А тебе недостаток мешать жить не станет. Если не примешься рассказывать всем направо и налево. Может, там, позади, ничего хорошего и не было? Извини, если неприятно прозвучит, но, может, и к лучшему. Я вот с удовольствием отдала бы кой-какие неприятные воспоминания. Не всем так везет…
«Неважный мир господь для нас скропал…»[6] – знакомо зазвучало у Сашки в голове.
Он невольно поежился. Не слишком положительные ассоциации.
– Есть у меня один знакомый по этой части, – сказала Галина. – Хотел диссертацию написать на реальном материале. Зарезали. Заподозрили фигу в кармане и намеки…
Она знакомо усмехнулась.
– В сорок первом году призвали в Рейхе в полицейский батальон. Людям было не меньше тридцати и немногим больше сорока. Те, кто по возрасту и состоянию здоровья не мог в действующую армию. Грести всех подряд стали позднее. Так вот, по социальному составу они были в большинстве рабочие из Гамбурга, мелкие служащие и лавочники. Крестьян самый минимум. Практически все выросли не при Гитлере и не при нем ходили в школу. Пламенные нацисты если и были, то немного. Никаких эсэсовцев и штурмовиков. Обычные взрослые мужики. Пять сотен человек.
Пришел приказ ехать в Польшу. Причем командиру, майору, прямо сказали: придется расстреливать. Он построил батальон и открытым текстом довел до личного состава: «Кто не считает себя готовым расстреливать людей, может выйти из строя. Их переведут. Возможно, в армию отправят, но участвовать в этом они уже не будут».
