Однако для Стата Косакри вся эта уставная правда являлась только поводом. Для недопущения женской половины человечества Геи на борт у него имелись собственные, никому более неизвестные причины. Нет, он не был женоненавистником. Во многих случаях он с удовольствием поддавался женским чарам, тем паче, что после достаточно долгого выполнения в Империи «закона контроля родов», и полного привыкания населения к «универсальным школам», женский пол раскрепостился до невиданных в былые времена границ. Иногда можно было подумать, что границ тех нет вовсе. Ведь действительно, за счет изъятия из жизни женщин детей, дамы всех возрастов внезапно обратились в не обремененных никакими семейными обязанностями девиц. Внедрение «униш» повлияло даже на мужчин, теперь и они могли вступать в романы совершенно не опасаясь неожиданно обзавестись пеленками и сосками. Так что на фоне стремительно разрастающейся на макро-уровне государственно-монополистической машины управления обществом, на микро-уровне, «маленький человек» получил невиданную доселе сексуальную свободу. То, что она несколько перехлестывала, а для многих миллионов оказалась новым видом угнетения – ведь некоторые теперь тайно жалели о тех благостных временах, когда можно было иметь семью – оставалось частной, не оглашаемой открыто и всенародно, проблемой. Так вот, на этом фоне невиданной доселе в истории разнузданности любовных утех, романы крутились стремительно, взлетали в апогей мгновенно, а обрывались сразу и часто без сожаления и надрыва. По крайней мере, внешнего.
Где-то в этой круговерти постельных односериек находилось место и шторм-капитану Стату Косакри. Однако как уже указывалось, на счет нахождения девиц на борту боевого корабля у него значилось особое мнение и особые причины. А сообщать их окружающим было даже не то, что излишним, а просто-напросто опасным. Может, после их оглашения, его бы и не отправили на попечение психотерапевтов, но вполне могли лишить права командовать подводным крейсером. Но ведь ему это занятие нравилось, так что рисковать не стоило. Ведь весь мир вокруг был заговором подсознания, и мало ли что бы в нем могло произойти разглашай он направо и налево главные секреты мироустройства. Может случиться, что иллюзорная вселенная и не рассыпалась бы в осколки, но она вполне могла начать новую структурную перестройку с правдоподобным шлифованием основных законов общества, а то чего доброго и природы. Не стоило обрекать себя на вполне ощутимые мучения из-за правдолюбия.
Истина же заключалась в том, что женщины как таковые, разумеется не были, да и не могли быть, личностями – впрочем, так же как и все другие встречные-поперечные. Но в отличие от мужчин, они были опасны тем, что являлись прямыми входами-подключениями к творящему мир подсознанию. Иногда, в апофеозе физической слитности с партнершей, Стат Косакри явно ощущал, как просто-таки растворяется в безднах подсознательного существования, точнее, несуществования. Возможно, цель подсознания состояла в замыкании на себя не только цепей творения, но и цепей контроля. Это могло плохо кончится. Стат Косакри вовсе не жаждал чисто рефлекторного жития, без какой-либо примеси рассудка. А ведь именно такой целью могло руководствоваться творящее подсознание. Вроде бы случайно подсовывая ему все новых и новых красавиц, оно в конце-концов могло окончательно замкнуть цепь. С целью противодействия, шторм-капитан весьма часто уклонялся от явно беспроигрышных вариантов намечающихся любовных интрижек. Иногда эта борьба с самим собой проходила тяжело – инстинкты сопротивлялись. Требовалось хитрить, сталкивать одни инстинкты с другими. Например, выставлять на внутренний ринг инстинкт самосохранения. Он был меньшей весовой категории, чем защищающий продолжение рода, но тоже не слабый; с помощью тренированного разума, он побеждал. Товарищи Косакри по службе, иногда являлись свидетелями его дезертирств с любовного фронта. И приходилось изобретать всяческие несерьезные объяснения. Ну что ж, в этом плане он значился чудаком, точнее лопухом. Однако это было все-таки лучше, чем полное растворение в подсознании.
