Его легкие, вдруг, скрутило, словно ткань, которую отжимали при стирке. Ученый схватился руками за горло, куда уже не поступал кислород. Однако, даже это не заставило его отступить. Он, не моргая, наблюдал за своим творением, невидимым невооруженному глазу.
Его легкие выдохнули остатки воздуха вместе с ранее втянутым паром и витиеватым, мерцающим потоком белого света. Глаза ученого замерли, потеряв жизненный блеск, но все же, напоследок, разглядели, как почти невидимые потоки, соединяясь воедино и причудливо изгибаясь, потянулись к вентиляционным решеткам.
В этот момент, за спиной ученого с грохотом вылетела дверь. Внутрь ворвались люди: кто—то был в противогазах, а кто—то прикрыл лицо воротом пальто. Яркая вспышка тут же ослепила их всех. А реальность, словно искажаясь, прошлась рябью и волнами, как от брошенного в воду камня. Когда охранники пришли в себя и смогли осмотреться по сторонам, то увидели, что ученого и результатов его опасных опытов, уже не было в помещении, словно никогда и не существовало.
Глава 2.
Выполняя обещания
Нас обрекли идти путём не млечным
Грехам, содеянным, благодаря…
Железнодорожный вокзал с каждым шагом становился ближе. Его серо-синий фасад с большими синими буквами на крыше (название города: «Новый Уренгой»), отражал лучи утреннего, северного солнца. Святослав поправил рюкзак и, перебежав дорогу, оказался на «Привокзальной площади». Осмотрелся. Как обычно, большая часть парковочных мест здесь была занята таксистами. В воздухе витал антуражный привокзальный запах, а у входа в здание стояли люди с большими сумками. Они что-то мирно обсуждали.
В наушниках заиграла очередная песня, задавая настроение и темп шагам того, кто решился на путешествие, о котором так и не смог сказать родителям. Святослав понимал, что обрекает родных на новое переживание, но он уже не ребенок – он совершеннолетний молодой человек, принявший решение. Именно так он и напишет в сообщении матери, но позже, из поезда. Двое суток мучительных размышлений остались позади, хотя моральное состояние парня и сейчас оставляло желать лучшего. Его Альтер эго, отвечающее за совесть и переживание, будучи запертым, стучало, что есть силы, кулаками, в закрытые двери одной из многочисленных комнат разума. Тщетно. Чаша весов уже перевесила в пользу желания решить вопросы и сделать все для обретения душевной гармонии.
– Все будет хорошо, – прошептал Святослав, обращаясь к самому себе.
Он даже не обратил внимания на остановившуюся рядом машину. Боковая дверь черного микроавтобуса резко открылась и…
Все произошло очень быстро. Сначала кто-то потянул его назад, обхватив руками за шею со спины. Затем к его лицу прижали, в чем-то смоченную, ткань. В нос сразу ударил резкий и неприятный запах. Глаза юноши, тут же, закатились, подкосившиеся ноги подхватили чьи-то руки и… Наступила темнота. Мелодия из наушников улетающим эхом начала ослабевать и вскоре исчезла совсем. Наступила полная тишина.
Через большое окно в комнату врывается неестественно яркий, почти белый, свет. Солнечным его назвать было сложно. Святослав сидел на диване, обнимая стоявший на коленях рюкзак.
– Вот и я говорю, что фантазия у тебя о—очень богатая. – Элина Евгеньевна отхлебнула горячий кофе и, еле заметно поджав губы, несколько раз кивнула.
Святослав недовольно скривился. Его всегда раздражало то, как она это делает: держит двумя пальцами ручку маленькой кружки, при этом, демонстративно оттопыривая мизинец. Выглядело это не по-настоящему и даже, как-то надменно. В остальном, человеком она была неплохим, а главное – не жаловалась родителям на частые пропуски их встреч с молодым человеком.
