Наташа внимательно посмотрела на мать.
– А ты изменилась, ты как-то по-другому выглядишь, – констатировала она.
– Что значит по другому? Ты полагаешь, что за два дня можно сильно измениться.
– Не знаю, но что я вижу, то и говорю. Если за два дня ты изменилась, значит, можно измениться. С тобой там ничего такого не произошло?
Интуиция дочери не слишком порадовала мать, Оксане не хотелось никому рассказывать о Мак-Грегоре. По крайней мере, сейчас, когда так свежи все воспоминания и ощущения. Потом, когда все немного затянется тиной времени, может, она и поведает Наташе об этой истории.
– Просто хорошо провела время в кампании интересных людей, окунулась в другую атмосферу, надышалась другим кислородом. Вот и посвежела. Только и всего.
Дочь смотрела на мать, но Оксана никак не могла понять, что скрывает этот взгляд. Наташа с детства была своенравной, но ее своенравие проявлялось не столько в упрямстве, сколько в стремление жить по каким-то своим законам. И далеко не всегда они были понятны ее родителям, иногда поведение дочери представляло для Оксаны не меньшую загадку, чем для ученых нахождение Атлантиды.
– Ты у меня молодец, – вдруг неожиданно произнесла дочь.
– Стараясь, – скромно ответила Оксана. – Но давай поговорим лучше о твоих делах.
– Я выгнала Олега.
Она так и сказала: выгнала, отметила Оксана. Не расстались, не разошлись, а выгнала. Да, это в ее характере.
– Почему?
Наташа пожала плечами.
– Ничего нового в мире никто придумать не может. Я с ним рассталась по той же самой причине, что и ты рассталась с отцом. Он мне изменил.
– Я рассталась с твоим отцом не поэтому.
– Я знаю, ты подробно мне все объяснила. Ты не захотела жить, окруженная со всех сторон ложью.
– Согласись, что это немного по другой причине.
– Согласна, но только совсем немного, – насмешливо проговорила Наташа. – А я его прогнала сразу по двум причинам: из-за того, что он мне изменил, и второе из-за того, что он мне соврал. Видишь, я тебя превзошла.
– Это не то соревнование, в котором дочери стоит состязаться с матерью, – возразила Оксана.
– Другого пока нам не дано. Как бы то ни было, но я не собираюсь с ним жить.
– Могу я спросить тебя, почему? Ведь это в целом обычная история. С людьми это часто случается. Почему бы ни поискать пути примирения.
– Я знаю, но я знаю и другое, я не смогу простить ему измены. Это отравит нашу жизнь хуже любого самого ядовитого яда. Да и вообще, все это бессмысленно, я вдруг ясно поняла, что он разрушил во мне все, что связывало меня с ним. Ничего не осталось. Ты хочешь чаю?
Переход к чаю был столь неожиданный, что в первую секунду Оксана даже не поняла вопроса.
– Нет, спасибо, после твоего рассказа как-то не до чая. Прости, но все же я не до конца понимаю: вы так сильно любили друг друга. Но неужели одна измена все разрушила до основания?
Наташа довольно долго не отвечала. Она смотрела куда-то мимо нее, то ли в даль, то ли внутрь себя.
– Я бы ему, может быть, и простила, но если бы ты видела, кого он выбрал вместо меня. Это форменная идиотка. Он нисколечко не уважает не только меня, но и себя. Если мужчина ведет себя, как примитивный самец, готовый трахаться с любой самкой, то пусть к ним в стадо и отправляется. И там трахается с утра до вечера и с вечера до утра. Разве я не права?
Дочь в ее присутствии впервые использовала такой специфический термин, как «трахаться», и Оксана почувствовала что-то вроде оторопи. Никогда до сего момента они не общались на таком языке. Значит, ее девочку допекло, значит, что-то существенно изменилось в ее мировоззрении. И эти перемены вряд ли могут радовать.
