Повесила пальто на крючок, вернулась в комнату с печкой и, не оглядываясь, прошла мимо Киарена.
– Подогрею для тебя чай.
Надеялась, что незваный гость согреется и уйдет в лес, чинить отопление на космическом корабле.
– Курицу будешь? – я выловила вареную ножку из супа и положила на сковородку, чтобы подогреть.
– Я не очень голодный, но у людей принято угощать гостей, – Киарен принял мое предложение.
Доисторическая плита изрядно помотала мне нервы, пока я к ней приноровилась и разогрела, чудом не спалила куриную ножку, прошло порядком времени. Я вернулась в комнату, чтобы позвать Киарена к столу, и увидела, что его там нет.
Обошла весь первый этаж, открыла дверь в подвал и чуть не ахнула, когда заглянула вниз. В горле будто ком застыл и из него не вырвалось ни звука.
Я стояла на верхней ступеньке узкой лестницы, чувствуя, как по ногам сквозит холод из ледника, заменяющего хозяину дома холодильник. Смотрела, шевеля губами и хлопая ресницами, на незваного гостя, а он, оглянувшись через плечо, так же молча смотрел на меня. Нижняя половина его “близкотипной человеку” физиономии была вымазана в крови, почти как в сцене с медведем, только в меньшей степени и не настолько сочно.
– Курицы я не нашел. Из категории земных домашних птиц здесь была индейка в единственном числе, – Киарен виновато приподнял брови и облизнулся.
– Ты сожрал целого индюка?! – я глазам своим не верила.
– Не целиком, а по примерным умственным подсчетам, на девяносто шесть процентов, – Киарен шагнул назад и посмотрел вниз.
У его ног валялись потроха, перья и не то оторванные, не то откусанные птичьи лапки.
– О, Боже! – воскликнула я.
– А я думал, ты атеистка и материалистка, – с некоторым разочарованием протянул Киарен.
Он утер лицо правой рукой, потом эту руку облизал и, не считая нужным прибраться в подвале, стал подниматься вверх по лестнице.
– Будешь тут, с тобой, материалисткой, – бросила я, убегая от него подальше. – Ты – какое-то порождение сказочных кошмаров.
Я не знала, куда деваться из дома. Если бы еще старенький дом был моим, а не чужим, в котором мы с подругой сняли по комнате, мне было бы легче со всем этим справиться и все пережить.
– Я – часть объективной реальности, а не сказочный кошмар, – незваный гость увязался за мной и пришел на кухню.
– Тем хуже, – вздохнула я.
Посмотрела на остывающую куриную ножку в сковороде. Одинокую и никому не нужную. Я сейчас не могла ничего есть, боялась подавиться от нервов.
– Иван Федосеевич будет в ярости, – мне было страшно представить разговор с хозяином дома. – Я не знаю, как ему объяснить. Ты понимаешь, старик берег индюка к Новому Году. Выменял его в соседней деревне на трех живых гусей.
– Скажешь, было бы лучше, если бы я съел самого Ивана Федосеевича, а не дохлую индейку из подпола? – спокойно выложил Киарен. – Так ему и объясни, если начнет ругаться.
– Значит, почтальона ты загрыз, – у меня от страха подкосились ноги, и пришлось садиться за стол.
– Не я… Это сделал медведь, – Киарен плюхнулся на табуретку, взял чайник с холодной водой и отпил из носика. – Не смотри на меня так и не излучай вибрации недоверия, – он уставился на меня, не моргая и не двигаясь. – Я никогда в жизни не убивал эменса-ди. Честное нелианское.
– А сколько тебе лет? – не знаю, зачем я спросила его о возрасте, но ждала услышать “двести” или “триста”, вспоминая графа с усадебного портрета.
