Да, уж, Тетя Лида всё время теперь сидит у нас. Стала частенько оставаться ночевать. И как ей не хочется к себе домой? Впрочем, это меня не касается. Ко мне она не заходит. Сидят с матерью в зале у телевизора и смотрят бесконечные сериалы. На здоровье!
Живот вырос у меня как-то сразу вдруг. Уже было готово и только ждало своего часа платье-туника и брюки специального покроя, изготовленные в ателье. Не без сомнений надела я всё это однажды на занятия. И – ничего. Только добрее ко мне стали, и девчонки, и преподаватели особенно женского пола. Есть она, всё-таки, женская солидарность даже в наше непростое время!
Восьмого Марта Вика затащила нас к себе – отец им с матерью подарил какой-то необыкновенный трёхэтажный торт, который нужно срочно съесть. Вот ещё одна семья, в которой все любят друг друга! Я чуть-чуть позавидовала именно этому факту, а не их шикарной квартире и обстановке, когда мы все вместе пили чай, а Викин отец называл нас милыми барышнями. Викина мама тоже улыбалась всем без малейшей фальши. Уж это я чувствую сразу! Вот, пожалуйста, Вика – тоже мамина и папина гордость и радость, но приняла этот факт уж очень за чистую монету.
Я начала писать своё первое историческое расследование! Расследовать собираюсь пресловутый женский вопрос в историческом, так сказать, аспекте. Теоретически все права у нас есть – и голосовать, и учиться, и работать. Почему же всё равно остался некоторый налёт второсортности? Кто виноват и что делать? Набираю материалы из Сети, систематизирую, обобщаю. Какое счастье, что есть Интернет!
Ну, вот, явились откуда-то тётка с матерью! Мать намекнула, что я забыла поздравить тётку с днём рождения. Признаю свою ошибку! Исправлю! Недалеко от нас круглосуточный супермаркет. Прямо сейчас и сбегаю – тортик куплю, а то она терпеть не может, когда её поздравляют «на сухую».
Вернувшись домой, первым делом я включил компьютер и вытащил из почты файл с Аниным дневником. Чтобы прочитать – много времени не потребовалось.
«Слёзы напрасных сожалений» – эта дурацкая строчка из жестокого романса вертелась у меня в голове. И правильно передавала самую суть. Кто виноват? Я и виноват!
Знал ли я, что Анюта меня любит? Да, знал. А я её любил? Да, любил. Так почему же не говорил ей об этом, чтобы она чувствовала себя уверенной в моих чувствах и в нашем общем будущем!?
Великовозрастный ребёнок, блин! Струсил и не настоял на том, чтобы встретиться и выяснить отношения. Повиниться. Она бы, может, и простила. А как самоотверженно пошла она на то, чтобы сохранить нашего ребёнка! Хотя бы за это ты перед её памятью в неоплатном долгу!
Пока я так себя казнил, на мой мобильник пришёл неизвестный абонент.
– Марк Самуилович Эпштейн, адвокат Бакеевой Фариды Амановны. А вы Колосов Андрей? – спросил он.
– Да. Чем могу? – вежливо ответил я, хотя не испытывал никакого желания ни «служить», ни вообще видеть этого человека. Но… хорошее воспитание, будь оно неладно! Короче, мы договорились через полчаса встретиться в ближнем скверике.
Я оделся и вышел заранее. Погода по-настоящему весенняя. До листьев ещё дело не дошло, но сияло солнышко, оглушительно пели птицы, и пахло весной. Это была уже третья моя весна за это год. Первые две в Нью-Йорке с интервалом в 7 месяцев, а это уже третья!
Тут подошёл холёный мужчина с папкой. Здороваясь за руку, оглядел меня с головы до ног. И предложил присесть на ближнюю лавочку – надо поговорить.
