– Так распорядилась судьба! – сделала вывод Эни, обнаружив себя в другой стране в окружении чужих людей. Ну, что же – может быть, может быть.
Поторговав три года обувью из Кракова и защитив диссертацию, я решилась тогда заняться картинами. И успела одной из первых. Этого хватало на благополучную жизнь, учитывая, что прибыли и убытки мы с Эни делили пополам. Но каждый галерист мечтает найти (или реальнее, что кто-то найдёт и принесёт) неизвестный подлинник одного из великих. Мечтать себе не запретишь!
Эни сначала пропала на долгих три года, а потом стала появляться три-четыре раза в год. Привозила на продажу довольно ценные картины. С ними была всё та же странность – подлинность сомнений не вызывает, предыстория отсутствует, а сохранность такая, что эксперты, порой, отказывались давать заключение, бормоча что-то вроде:
– Этого не может быть, потому что не может быть никогда!
Теперь, чтобы никого не изумлять, я сдавала их все на состаривание одному знакомому художнику. Вот теперь экспертиза проходила на ура!
Постепенно увеличиваясь, моя коллекция, приобретала индивидуальные черты. Появились постоянные клиенты. Один из них и вывел меня на аукционы. Супер барышей, правда, это поначалу не принесло, но теперь я практически каждый месяц бывала в Европе – Лондон, Париж – пригодились два языка, которые я учила ещё в мои времена языковой спецшколы. Читала я и раньше, а теперь пришли и разговорные – английский и французский.
Отношения с Эни оставались, как бы это помягче выразиться, непростыми.
Конечно. Не только я её, но и она меня спасла в тот год, когда родился Андрей. А через 4 года она привезла новейшее лекарство, поставившее за полгода на ноги моего Игоря. Врачи сказали – это чудо. Восстановилась даже мужская функция. Без комментариев, так сказать. Казалось, вот оно, счастье!
Он рвался сходить в горы в последний раз. Звал и меня. Но… не помню, что мне тогда помешало. С Алтая Игорь не вернулся. Прислал письмо – примерный смысл которого – наши отношения себя исчерпали. Я была просто убита этим его поступком. Женились мы, ещё учась в институте по большой любви. И, когда он сломался, я ухаживала за ним лежачим больше шести лет.
Ещё через год приходит мне сообщение – Игорь погиб в горах. Я сразу поехала на то место, которое было указано в официальном сообщении. Мне показали его могилу. Он работал весь этот год проводником и жил с женщиной, на которую я даже сходила посмотреть.
– Нет, не с ней он остался, чтобы не вернуться ко мне. А просто живёт она в хорошем месте – с видом на горы.
Так я себя успокаивала, когда летела назад в Питер. Но жуткой депрессии избежать не удалось. Пришлось даже прибегнуть к помощи медицины. Как раз тогда появилась Эни. Жила она теперь у Колосовых, но, выслушав мою невесёлую историю, проводила много времени и со мной. Я ей прозрачно намекнула, что хочу сменить обстановку, что давно мечтаю увидеть Америку. Тщетно. Приглашения я так и не получила, хотя было заметно, что она огорчена не меньше меня. А когда я ей задала прямой вопрос – она что-то такое соврала, путаясь в деталях, что я прекратила все разговоры на эту тему.
А потом судьба сжалилась и помогла преодолеть мне комплекс хронической неудачницы.
Ту картину выставили в непрофильной комиссионке за какую-то смешную цену. Как сейчас помню – полноразмерный триптих в стиле Босха. Сюжет – библейский. «Благовещение». И маленькие, сопутствующие сюжетики: детство пресвятой девы. Голубь реальный – в виде птицы, и в виде прекрасного создания – посланца небес – в хрустальной дымке. Даже предчувствие своей судьбы – и враждебная толпа, и крест. И некто, наблюдающий всё это с небес. Причём исполнено всё твёрдой рукой профессионала, то скурпулёзно прорисовывающего мельчайшие детали, то несколькими точными штрихами завершающего замысел. Фамилия художника мне ничего не сказала. Подпись так могла выглядеть, при желании, чья угодно.
