Лодка под номером два оказалась сухой и небесно чистой, как из магазина. В кормовой отсек были загружены две картонные коробки, в носовой – свернутый рулоном двуспальный надувной матрас. Алексей усадил на корму Анюту, покидал в лодку рюкзаки и спиннинги и сел за весла. Адидас помахал им, и они отчалили от пирса.
Когда отплыли, Анюта испуганно проговорила:
– Нас же приняли за других. Выяснят – побьют!
– Отбиваться будем, Нюрочка, – храбро пошутил он, однако спокойствия на душе не было.
Высадились на песчаном мысу. Алексей поставил под соснами палатку. Распотрошил презентованные адидасовым Робертом коробки. В одной оказалась посудная утварь, в другой – коньячный набор и куча банок с иностранными этикетками, судя по всему, со склада гуманитарной помощи. Во времена Горбачева съедобные подачки за проданные державные секреты были популярны. Не успел он рассортировать продовольственное богатство, как услышал звук мотора и увидел направлявшийся к ним катер.
– Разоблачили, – потерянно произнесла Анютка и начала торопливо укладывать продукты обратно в коробку.
Однако то был всего лишь их знакомый перевозчик.
– Начальник мебель прислал и дрова для костра! – прокричал он, причаливая.
Навыбрасывал на берег ворох березовых поленьев. Вынес к палатке раскладной стол и три матерчатых кресла. Одно было явно лишним. Но моторист сказал по этому поводу: «Приказано!»
Чудеса продолжались и вечером. Алексей исхитрился наловить рыбьей мелочи и сварить уху. Анюта собрала на стол. Они уселись в кресла, ровно белые люди под пальмами. И тут объявился сам Адидас. Пришел по берегу. На шее тот же бинокль, в руках фонарь-прожектор.
– Борисыч так и не приехал, – сообщил с печалью в голосе.
– Обстоятельства! – со значением ответил Алексей.
– Знаю эти рыжие обстоятельства.
– Что поделать, красота требует жертв.
– Вах! – скривился Адидас. – Женщина без тела, что петух без голоса.
Он сам раскупорил коньяк и возложил на себя обязанности тамады. Первый тост поднял за Борисыча. И вообще тот незримо присутствовал в продолжение всего берегового ужина, на котором Алексей оказался в роли его полномочного представителя.
– Напомни ему, дорогой, про машину и холодильную камеру, – попросил Адидас после очередного тоста.
– Обязательно.
– И с актами на списание пусть поторопится, пока в отчетности бардак.
– Акты уже подписаны и утверждены! – погнал волну подвыпивший Алексей.
– Ну?! – оживился Адидас. – На оба катера?
– На оба.
– Чего же молчал, дорогой?
– Об этом должен был объявить сам Борисыч.
– За такой сюрприз полагается…
Перед тем, как отбыть на базу, он спросил:
– Может, завтра сауну?
– Нет. Мы уезжаем. Тем более Борисыча рыжая вобла не выпустила. Добросишь до пристани?
– Вах! Как есть – вобла!.. Когда вам транспорт?
– К девяти…
Анютка как-то разом успокоилась. И даже раскрепостилась, обнимая ночью Алексея. И впервые назвала его на «ты»…
Адидас появился в срок. Передал для Борисыча аккуратно упакованную коробку, как потом оказалось, с двумя глиняными бутылками рижского бальзама и двумя – коньяка «Ахтамар». И Алексею вручил глиняную бальзамную бутылочку. Пригласил приезжать в любое время. Скомандовал мотористу:
– К «Голубому заливу»!
Высадившись на пристани, они перевели дух. Освобождено помахали вслед катеру. И когда тот скрылся за поворотом, потопали, нагрузившись, в сторону боровой сопки. Там они спокойно прожили еще трое суток. Пили мягкий коньяк «Ахтамар», ели уху и адидасовы деликатесы. И обпивались чаем с рижским бальзамом.
