«Должно быть, они не слишком хорошо его знают», – подумала Элинор. Харт и его холостые братья бывало частенько напивались в этом доме допьяна и валились спать, где придется. Но старые слуги – те, кто привык к этому, – вероятно, уже ушли на более спокойные места.
Впрочем, некоторые из слуг не обращали на герцога внимания и продолжали заниматься своими делами; они-то знали, что значит служить у Маккензи.
Харт обогнал Элинор, обдав ее запахом сигарного дыма и виски. Его волосы были всклокочены, а шея блестела от пота. Став в дверном проеме фойе и упершись руками в дверную раму, он заблокировал выход.
Элинор и раньше видела Харта в таком ужасном состоянии после ночи пьянства, но прежде он сохранял свое озорное чувство юмора и очарование – как бы скверно себя ни чувствовал. А вот сейчас…
Она вдруг вспомнила ту пустоту, что увидела в его глазах прошедшей ночью, – ничего общего с виновато улыбающимся Хартом Маккензи, когда-то не дававшим прохода молоденькой Элинор Рамзи. Да, того очаровательного Харта сейчас не было и в помине.
Нет-нет, он все еще был! Где-то там, в глубине души…
– Элинор решила, что нам нужно вернуться в Шотландию, – сказал из-за спины дочери лорд Рамзи.
– В Шотландию? Зачем? – спросил герцог.
Элинор молча смотрела на него. Слово «убирайся» все еще звенело у нее в ушах.
Тут Харт вдруг взглянул на нее, и она прочитала в этом взгляде совсем другие слова… Казалось, глаза его молили: «Пожалуйста, не уезжай».
– Я спросил вас: зачем? – повторил герцог.
– Элинор не назвала причины, – ответил лорд Рамзи. – Но ты же знаешь, какая она, если уж что-то вбила себе в голову.
– Запретите ей уезжать, – сказал Харт.
Граф усмехнулся:
– Запретить?.. Элинор?.. Эти два слова явно противоречат одно другому.
Харт промолчал, но по-прежнему стоял в дверном проеме. Элинор тоже молчала, глядя в его карие, в красных прожилках, глаза. И казалось, что они могли бы простоять так весь день, изредка поглядывая друг на друга.
Но тут к крыльцу вдруг подкатил экипаж, и Франклин, слуга, стоявший на своем посту снаружи, сказал что-то в знак приветствия вышедшему из кареты гостю. Харт не пошевелился, однако через несколько секунд в спину ему врезался его младший брат Йен Маккензи.
Герцог резко обернулся, а Йен пробурчал:
– Позволь же мне войти.
– О, здравствуй, Йен, – поздоровалась с ним Элинор. – Как приятно тебя видеть… Ты привез Бет с собой?
Йен ткнул брата в плечо ладонью, обтянутой кожаной перчаткой:
– Посторонись, Харт.
Герцог отошел от двери и спросил:
– Но что ты здесь делаешь? Ты ведь должен сейчас находиться в Килморгане.
Йен молча прошел в вестибюль и осмотрелся, игнорируя вопрос Харта. Немного помолчав, проговорил:
– Бет просила передать всем свои наилучшие пожелания. – Взглянув на слугу, Йен распорядился: – Франклин, отнеси чемоданы в мою комнату.
Элинор чувствовала, как в Харте клокочет ярость, но, к счастью, он пока что помалкивал. Конечно же, это Йен немного разрядил обстановку. Да, Йен, возможно, не понимал, что происходило вокруг него, однако он обладал прямо-таки сверхъестественной способностью управлять ситуацией – куда бы ни приходил. И получалось это у него даже лучше, чем у Харта.
Тут и граф Рамзи наконец заговорил:
– Рад тебя видеть, Йен. Мне было бы любопытно послушать, что ты скажешь о фарфоре династии Минь, который я нашел. Я застрял на маркировке. Никак не могу в ней разобраться. Ведь я ботаник и историк, а не лингвист.
