На поляне было людно. Собралась не только молодежь, но и более зрелые по возрасту сельчане со всей округи. Говор, смех, крики, песни, переплетаясь, создавали невообразимый шум, приводящий всех присутствующих в праздничное возбуждение.
Посередине поляны стояла большая уродливая соломенно-тряпичная кукла Купала с плоским пустым лицом – никто не додумался нарисовать ей нос, рот и глаза. Купале уготована зловещая судьба: ночью ее утопят в Пселе и снимут тем самым запрет на купание.
На краю пригорка несколько парней, смеясь и шутя, привязывали к деревянному колесу, изображавшему солнце, обрезки лоскутьев и пучки сена-соломы. Рядом трое юношей с зажженными факелами в руках стояли наготове – дожидались сигнала, чтобы поджечь колесо и пустить его с пригорка вниз. Так и солнце после Купалы нисходит с высшей отметки на небосводе и катится вниз до самой зимы.
Все обычаи пришли из глубины веков и свято почитались в северянских весях. Огонь и вода очищают душу и тело человека. Именно с огня и воды, говорят волхвы, начинался мир.
Девушки и парни, взявшись попарно за руки, с визгом и уханьем прыгали через три пылающих костра. Если во время прыжков через огонь руки жениха и невесты не разомкнутся, то семейная жизнь будет счастливой. А как же иначе, ведь любовный союз скрепил сам огонь.
Языки пламени взмывали вверх, в звездное небо, освещая разгоряченные, возбужденные лица, искаженные отблесками огня. А вокруг, за поляной, непроглядной тьмой царила ночь.
Веселин повел Белаву к первому костру. Женщина смущалась и в глубине души уже проклинала себя за беспечность, с какой позволила уговорить себя прийти на игрища. Ей казалось, что все вокруг смотрят на нее, смеются: вдова, а, как юная девица, женихов завлекает.
Белава огляделась: никто на нее не смотрел. Женщина успокоилась, но со страхом воззрилась на пылающий огонь. Давно она уже не прыгала через костры. На Купалу ходила только омываться и собирать травы. Молодцы, даже в девичестве, никогда испытывать судьбу ее не приглашали, боясь ведовского сглаза.
А теперь она, почтенная вдова, собралась прыгать с собственным пасынком. Рассудок помутился, что ли? А если она бухнется на потрескивающий от жара хворост?! Стыд какой!
Белава задрожала. По спине поползли мурашки, когда ладонь Веселина обхватила ее ладонь и резко дернула вперед. Видя перед собой бушующее пламя, Белава побежала к нему. Перед самым огнем она зажмурила глаза и… прыгнула.
Полет длился одно мгновение, а сколько чувств сменилось за это короткое время! Белава пролетела от страха до восторга и с удивлением приземлилась по другую сторону костра. Рука Веселина все так же крепко сжимала ее ладонь. Белава не успела прийти в себя, а они уже бежали к другому костру и с ходу перемахнули через него.
Она уже ничего вокруг не видела, не замечала, кроме жаркого пламени, уходившего под самое черно-синее небо и разбрасывавшего снопы искр. Людской говор и смех сливались в ушах в монотонный единый гул, и только «у-ух» Веселина звучало как-то обособленно, наполняя душу щемящим восторгом.
Они взметнулись над третьим костром и преодолели его.
Полет тела окончен, а опьяненная, возбужденная душа требует большего. Хочется прыгать снова и снова над очистительным огнем, прыгать до бесконечности, всем телом ощущая, как подхватывает тебя ветер и бросает сквозь жар. И замирает в этот миг сердце от сладкого страха, и оживает, едва ноги касаются твердой земли.
