Она тужиться, смотрит вперед, стиснув зубы, но кивает в знак согласия. Возможно, я слишком много на себя беру и перебарщиваю со словами, девочкой ее назвал. Но она же действительно девочка, хрупкая, нежная, молодая и уже получившая от жизни не один пинок.
Смотрю на нее, глажу по голове, вижу, как на ее лицо отражается боль и страх.
-Давай Лейсан, тужься, еще чуть, чуть! – просит ее врач.
Она тужится, и в комнате раздается детский плач.
…………………………………………………………………………………..
Круги перед глазами постепенно рассеиваются. Так сильно зажмурил глаза, что ловлю зайчиков. Видел ли я в своей жизни, что то, еще более ужасающее, но в то же время удивительное, как рождение ребенка? Пожалуй нет.
Врач держит на руках, орущее, нечто. Конечно, это не нечто, это ребенок, но все это вызывает во мне, противоречивые чувства.
-Поздравляю! У Вас пацан! – пытаясь перекричать ор ребенка, говорит Альбертушка.
Ребенок весь в крови, сморщенный. Говорят новорожденные дети очень красивые, сейчас бы я поспорил с этим.
-Красавчик, богатырь! Четыре двести, пятьдесят шесть сантиметров. Молодец Лейсан, такая мелкая, а пацана такого крупного, смогла сама родить, – продолжает нахваливать Лейсан врач.
-Папаша, давайте быстрее, пуповина ждет.
-Чего? – округляю глаза.
Меня подхватывает за локоть одна из медсестер, вкладывает в руки предмет похожий на ножницы. Метал холодный, чувствую это даже сквозь резиновые перчатки. Смотрю на них как баран на новые ворота, вообще не вдупляю, что от меня хотят.
-Папаша не тупите, перерезайте пуповину, – говорит руки – лопаты.
Поднимаю голову, смотрю на него.
-В смысле?
-Да боже мой! Первый раз вижу таких тупых, в смысле впечатлительных папаш! – сокрушается врач.
Все это время бутуз орет, у меня процессор и так завис по полной, так еще добавляется и головная боль. Видимо у медсестры или как они называются, одной из них, кончается терпение, она подводит меня ближе к врачу с орущим младенцем на руках.
Берет мою руку, в которой я держу ножницы, подносит к стремной херне тянущейся из промежности Лейсан, туда я стараюсь не смотреть, к пупку младенца. Медсестра подносит мою руку с ножницами к пуповине и сжимает мою ладонь.
Не успеваю среагировать как ножницы, перерезают ее.
-Поздравляю папаша, Вы перерезали пуповину своему сыну, – стараясь заглушить ор бутуза, говорит врач руки – лопата.
-Чего? - сиплю я.
…………………………………………
Смотрю на младенца, он действительно крупный, бутуз щекастый. Черный пушок на голове и сморщенное лицо, не вызывают у меня щенячьего восторга, но и отторжения тоже. С интересом смотрю на щекастого бутуза. Только, что сделал то, что должен был сделать Шамиль.
Бутуз морщится, открывает рот еще шире и начинает орать еще громче.
-Блять! Я сделал ему больно, да? – с ужасом спрашиваю я.
На меня все, абсолютно все смотрят. Кто с удивлением, кто с умилением, а кто как на последнего дебила. Вот именно им, я себя и чувствую.
Жалею ли я, что присутствовал на родах? Перерезал пуповину сыну друга? Сделал все то, что должен был сделать Шамиль? Скорее нет. Потому, что, понимаю, что вряд ли бы Шамиль испытал восторг и желание присутствовать на родах своей жены. Что испытываю я? Не знаю, отвращения точно нет, но я мягко, говоря, в шоке.
Бутуз же не прекращает орать, даже тогда, когда, с ним проводят некоторые манипуляции. А потом, врач руки – лопаты, берет его и быстро, не успеваю среагировать, оголяет грудь Лейсан и прикладывает его к ней. Бутуз сразу затихает, Лейсан замученная, растрепанная, смотрит на ребенка с удивлением.
