— А я?
— А ты… — дочь открыла ещё одну коробку. – Вот. Это мебель. Ты будешь собирать мебель.
Пока дети решали, кто и что будет делать, я распустила бант на запечатанной коробке и раскрыла бумагу. Одна на другой внутри нашлись ещё несколько частей от дома. Посмотрела на Захара и покачала головой. Сложно было представить, сколько этот дом стоит. Должно быть, примерно столько же, сколько наша съёмная квартира в Ессентуках.
Захар подошёл снова и, забрав у меня стену с резным, словно настоящим окном, положил в коробку.
— Хватит, Вика. Это просто дом.
— Это не просто дом, Захар. Это то, что я не могла себе позволить. То, что не могла купить Инге. А ты… Ты берёшь её вещами. Хорошо, сейчас ты её этим купишь, а дальше что? Ответь себе на этот вопрос.
— На этот вопрос можешь ответить только ты.
Я высвободила руку из-под его и, красноречиво посмотрев, присела на пол, где уже были разложены куски первого этажа. Скрепила один с другим. Захар тоже сел на пол. Я отвернулась, смотреть на него не было сил: каждое прикосновение напоминало о ночи. Я не знала, как с этим бороться и не знала, куда деть себя. На Захаре были льняные брюки и рубашка. Босой, немного растрёпанный, пахнущий свежестью, он был вызывающе красивым той мужской красотой, от которой сосёт под ложечкой.
— А вот это, кажется, задняя панель, — показал он.
Я ничего не успела сообразить, а Захар прижал меня спиной и прислонил детальку так, что я увидела свой глаз в миниатюрном зеркальце. Захар мазнул губами по мочке моего уха.
— Должно хорошо получиться. Как думаешь?
— Думаю, что для этого тесный контакт не нужен.
— Почему? Вот эта выемка должна войти сюда, — соединил две детальки. Скажешь, не тесно?
— Перестань, — прошипела, пнув его локтем.
Деталька с зеркалом упала, мой глаз исчез. Захар положил ладонь мне на живот и вдруг поцеловал в шею.
— Спасибо за дочь, — сказал он и убрал руку.
Я повернулась к нему, приоткрыла губы, но он уже поднялся.
— Принесу шуруповёрт, — бросил на ходу. – Без него мы не обойдёмся.
***
Дом оказался больше, чем я могла себе вообразить. Высотой метра в полтора, он растянулся практически на всю стену.
— В жизни такого не видела, — призналась я, поставив в одну из комнат второго этажа миниатюрный кожаный диванчик. – Где ты его нашёл?
— Где нашёл, там больше нет.
Я смотрела на Захара, не сводя глаз, но он делал вид, что не замечает этого. В обычном детском магазине такие дома не продаются, да и в интернете вряд ли. Столик в кукольной гостиной из настоящего дерева, у кровати кованая спинка, диван, который я поставила, и два кресла к нему обтянуты настоящей кожей. Очень похоже, что практически всё сделано на заказ.
— Инга не настолько избалована, — сказала, чтобы дочь не услышала. – Мог так не изощряться. Она бы обрадовалась самому обычному домику. Если ты пытаешься мне что-то доказать, не надо. Когда я сказала тебе, что у моей дочери есть всё, я не имела в виду такие вот вещи, — кивнула на дом. – Я обычная, Захар, и позволить нам с ней могу тоже всё самое обычное. Но она счастлива. Счастье не купишь за подарки, какими бы они роскошными ни были.
— Всё сказала?
— Да.
— Хорошо. А теперь представь, что это просто дом для кукол, который я подарил своей дочери. Представила?
Я неуверенно кивнула. Куда он клонит, понять не могла.
— Это просто дом, — сказал Захар и подал мне миниатюрный холодильник. – Будь добра, поставь его в кухню и не выдумывай то, чего нет. Мир не вертится вокруг тебя. Инга хотела дом, я взял этот, потому что он мне понравился. На этом закончим.
