Спасибо деду за Победу! (сборник) - страница 32

– Обязательно! И тебя и всех остальных…

Крохотный бутербродик уже давно съеден, вода выпита, адреналиновая волна откатила, и меня начало ощутимо клонить в сон. Марина, заметив, что я клюю носом, бесцеремонно вырвала из моих рук винтовку и почти силком заставила прилечь.

– Мишка сказал, что ты ночью так и не спал! Давай-ка, отдохни – ребята на постах, так что… А как крестьяне приедут – мы тебя разбудим!

Несмотря на такие успокаивающие слова, уснул я все-таки с тревожным чувством, в последний момент подтянув к себе за ремень «маузер».

Пробуждение оказалось не из приятных – спал-то, скрючившись, на голой земле. С большим трудом, преодолевая боль в суставах и одеревеневших мышцах, я встал, опираясь на винтовку, как на костыль, и осмотрелся. Судя по изменившемуся освещению оврага, солнце уже давно минуло зенит, а следовательно, в полдень меня так никто и не разбудил. Раненые лежали на своих местах, а вот здоровых видно не было. Только две девчонки неподалеку делали перевязку обожженному мальчику. Их я и окликнул:

– Эй, а где народ? Где все?

– Так в поле они! – фразой из незнакомого в этом времени анекдота ответила младшенькая, обладательница смешных косичек.

– А что они там делают?

– Не знаю, – пожала плечами девчонка и, вопросительно посмотрев на меня (вдруг еще что-нибудь спрошу), вернулась к перевязке.

– Ладно, пойду посмотрю, – руки и ноги по-прежнему отказывались сгибаться и разгибаться в штатном режиме, поэтому я при каждом движении кряхтел, как старый дед.

К моему несказанному удивлению, поставленный утром часовой исправно нес службу. Он даже наблюдал за местностью так, как я ему показал, – по секторам.

– Что происходит? Где все? – спросил я парня.

– Час назад я засек движение возле леса. Несколько человек. На немцев было непохоже. Будить тебя из-за пустяка не стали, отправили двух ребят в разведку. Они почти сразу вернулись и сказали, что там красноармейцы с командиром. Раненые. Ну, наши и отправились им помочь… – доложил часовой.

Тихим незлобным словом помянув доморощенных мастеров караульной службы, я быстро осмотрел окрестности. Никого вокруг не обнаружил, только в указанном направлении наблюдалась группа людей. Понять с расстояния в километр, чем они занимаются, я так и не смог. Прошло пять минут, и люди на поле прекратили непонятное шевеление и двинулись в нашу сторону. Скоро я рассмотрел – ребята кого-то тащили. Именно «кого-то», а не «что-то». Предметы так бережно не носят. Значит, действительно нашли раненых красноармейцев?

Вскоре ответ на этот вопрос принесли прямиком к моим ногам. Три молодых парня в защитной униформе непривычного дизайна – конечно, гимнастерки я в кино видел, но что они длиной чуть не до середины бедра? У двоих на ногах уже виденные давеча обмотки, а третий щеголял синими шерстяными бриджами. У обладателя роскошных штанов, кроме них, был и другой отличительный знак – фуражка. В общем, по таким дурацким предметам (просто находка для снайпера!) я и отличил командира от солдат – поскольку совершенно не разбирался в знаках различия. Петлицы командира оказались черными, и на них размещались два красных квадратика и скрещенные топорики. У одного из бойцов петлицы были малиновыми с одним треугольником, у второго – красные, и на них красовались аж четыре треугольника, напоминающих зубья пилы. Ну и кто они по званию?[36]

Все трое были ранены, замотаны окровавленным тряпьем, причем офицеру оставалось жить не больше часа, максимум двух. Лицо цвета мела, губы синие, под глазами – черные круги. В сочетании с раной на груди – это очень нехорошие симптомы. Я, хоть и не врач, могу безошибочно поставить диагноз – проникающее в легкое, пневмоторакс. Насмотрелся на такое. Повязку неплотно наложили, вот воздух в легкое и проник. А теперь – всё. В полевых условиях нам его не спасти. Красноармейцам повезло больше – простреленное бедро у одного и колено у другого. Принесли и их оружие – мосинка, наган в кобуре. Следом нарисовался и туго набитый вещмешок.