— К тому, что Богдан за все эти месяцы мне не помог. Стало только хуже.
— Потому что тебе нужен другой врач, — отзывается Дамир резко. — Богдан не мозгоправ. Но я тебя защищал от участи, попасть сама знаешь куда.
Становится смешно.
— Ты бросил меня. Почему в твоей голове было всего два выбора — вручить меня другу, который даже не пытался найти причину головных болей или же закрыть в больнице? Может, мне и стоило назначить соответственное лечение. А ещё меня стоило не оставлять одну с этим.
Дамир добела пальцев стискивает руль.
— Он был и моим сыном! — кричит он.
— Да, — отзываюсь, обняв себя за плечи, — я помню об этом. Но мне казалось, что ты забыл.
Дамир ничего не отвечает, только сворачивает резко, едва сумев вписаться в поворот.
— Я не собираюсь продолжать лечение у Богдана. Он тебе нравится? Пусть тогда твоим здоровьем и занимается. Ты вообще больше не будешь участвовать в моей жизни.
— В каком смысле? — едва ли не рычит. — Самостоятельная стала? Забыла, как ложку держать не могла?
Нет, увы, не забыла.
— Так я же притворялась всё это время по твоему мнению. Со мной всё в полном порядке, дорогой. Я вполне в состоянии сама себе найти врача. А также переехать. И подать на развод.
Он останавливается. Тормозит резко. У меня всё внутри перетряхивает, теперь немного мутит. Неприятно.
— Развод? Ты с ума сошла? — Дамир даже улыбается. Нервно. — Тебе реально лечиться надо. Я не думал, что всё так серьёзно, Ксюша… Прости, что недоглядел. Сначала мост, теперь это… шизофреничка.
— Погоди, — от эмоций, вмиг вспыхнувших в груди, даже голос начинает сипеть, — то есть общий ребёнок с моей сестрой и фраза «хочу тебя» в сторону Маши — это мне показалось? Я правильно тебя понимаю?
Его всего передёргивает. Словно я сказала что-то ужасное. Хотя отчего же словно? Это ужасно.
— Что это меняет? Ты бы стучать научилась сначала…
Я судорожно выдыхаю. Так и знала, что стоит просто молчать. Чтобы уйти так же молча. Он упрямый, как баран. И вину никогда не умел признавать. Но одно дело — бытовые мелочи или вспышки агрессии, которые у всех бывают. Совсем другое — предательство. И извинялся ведь. Или это за то, что «упустил» меня? Ах, ну разве что так…
Потому что в том, что он мне несколько лет лгал, виновата я одна. Не надо было приходить в гости к сестре. Не надо было дверь ключом открывать. Не надо было слушать чужие разговоры.
Три раза «ха».
— Думаешь, проблема в том, что я это услышала? А не в том, что это в принципе есть? Ты, милый, не ходи в мою спальню по выходным, пожалуйста, у меня там любовники, знаешь ли… Увидишь — сам будешь виноват.
Он сплёвывает себе же под ноги, проводит ладонью по лицу, вздыхает и продолжает ехать.
— Такой бред несёшь…
Я тихо смеюсь в ответ. И с каждым мгновением становится всё горше. Адреналин потихоньку спадает, высвобождая место для апатии и тоски. Неужели это правда мой муж? Я сколько угодно могу улыбаться теперь, но как понять его? Как заделать эту дыру в сердце?
Чего ради я посвятила ему несколько лет жизни? Чего ради оказалась в Аду?
Нельзя задаваться такими вопросами. Нельзя ничего спрашивать у него самого. Начать разбираться — значит найти прикрытие для того, чтобы остаться.
А этого в моих планах нет.
Больше нет.
— Мы поговорим потом, — чеканит Дамир. — Никакого развода не будет. Никогда.
6. Глава 6. Оксана
На миг в глазах своего мужа я замечаю настоящую одержимость.
