– Представляешь, какое у нас пополнение! – воскликнула она. – Я надеюсь, Бонд не возомнит себя падишахом и не начнёт тут формировать гарем.
– Что такое гарем? – тут же встряла в разговор Надюшка.
– Тогда уж не в качестве падишаха, а в качестве евнуха, – сказал Сашка и, опережая Надюшкино любопытство, добавил: – На все серьёзные вопросы в нашей семье отвечает папа. Дождись его с работы. А мне скорее давай котёнка, я домой хочу.
Остаться поужинать мама даже не предлагала, знала, что он рвётся к жене и сынишке.
– Держи, – Надюшка торжественно вынесла в прихожую лохматое пепельно-серое чудо, как раз такого оттенка, какого были у него волосы. Ясно, почему жена именно на этом котёнке остановила свой выбор. Пепельный цвет волос у него был в маму. Как и тёмно-серые глаза.
С собой ему выдали пакетик с кормом для котят, чтобы он не тратил время на поиски специального магазина.
Когда уже снова ехал в машине, позвонила Таня. На заставке её номера была самая поздняя её фотография, где она в обнимку с Андрюшкой, всё тот же голубоглазый ангел, что и восемнадцать лет назад, когда он впервые её увидел, только светлые кудряшки превратились с возрастом в золотистые локоны…
– Везёшь?
– Везу.
– Правда на тебя похож?
– Я так и думал, что этот фактор был решающим.
– Конечно. Он заменит тебя в моей постели, когда ты будешь задерживаться.
– Ты подписала ему приговор.
Дома его первым встретил сынишка. Он пошёл ещё в 10 месяцев и сейчас уже носился по квартире, часто не вписываясь в крутые повороты, Сашке пришлось все углы обить мягкой тканью. Андрюшка был копией Тани, такой же голубоглазый ангелочек в светлых кудряшках, вот только взгляд и поведение были «мужскими», так что даже незнакомые люди на улице ни разу не спутали его с девочкой, несмотря на миловидные черты. Играл он исключительно в машинки и строительство домов из кубиков. Был молчалив, не слишком улыбчив, зато, когда улыбался, в квартиру будто бы заглядывало солнце.
– Ты тоже был таким серьёзным? – спросила как-то Таня. – Мне кажется, в его возрасте детям положено улыбаться постоянно. А мы его улыбки ждём как джекпота в лотерее.
– Я спрошу у мамы, – пообещал Сашка. – А чем тебе не нравятся серьёзные мужчины?
Таня поцеловала его в губы долгим поцелуем, таким долгим, что он почти забыл, о чём спросил.
– Они мне всем нравятся. Но я очень боюсь, что он вырастет таким же ответственным, как и ты. И не дай бог таким же однолюбом.
Сашка растерялся:
– Почему «не дай бог»? Ты жалеешь, что я не влюбляюсь в других женщин?!
– Нет, конечно. Я счастлива, что встретила именно такого, как ты, но вдруг он при таком вот характере не встретит такую, как я? – она, улыбаясь, заглянула ему в глаза. – Или ты думаешь, что я у тебя не такая уж и редкая?
Сашка прижал её к сердцу, прошептал:
– Тут уж ничего не поделаешь, такую, как ты, он точно не встретит… Ты – мой джекпот.
– Папа, папа, папа, – Андрюшка подбежал и прижался к его ногам, обхватив их ручками. Это была традиция, которую он сам установил, как только освоил «прямохождение». Если Сашка сразу наклонялся к нему, чтобы обнять, Андрюшка прятал ручки за спину и делал шаг назад. И лишь прижавшись к его ногам на несколько мгновений, тянулся вверх, показывая, что готов принять и объятия.
– Кажется, у нас растёт будущий глава партии консерваторов, – качала головой Таня.
– У нас нет такой партии, – смеялся Сашка.
