Спасибо, жизнь, что скукой ты бедна! Души рифмованные всплески - страница 5
– Мы погибаем, князь!
И снег от слёз людских кипит,
И в стуже – лёгкий пар.
А вот Кирилл – митрополит —
Идёт, согбен и стар.
И перед возом в снег колюч
Он на колени пал,
И, прежде статен и могуч,
Безвольным, дряхлым стал.
Облобызал того, кто жил,
Свой жизни путь презрев,
России честью дорожил,
Блюдя её, как лев.
Кто не жалел детей своих,
Одно им лишь веля,
Чтоб не знавала ног чужих
Родимая земля!
Кто, презирая злата блеск,
Жил скромно, как аскет,
Кто, как Христос, пошёл на крест,
Сверша его завет!
Кто стал при жизни всем любим,
Хотя бывал и строг,
Кто станет истинно святым,
Спустя короткий срок!
И встал с колен митрополит,
И замолчал народ,
И слышно только, как гудит
Пурга. Или поёт?
И грянул колокол, как гром,
БасОво, налитО,
Но явно было в звуке том
Не скорбь, а торжество!
И тут же резво, высоко
И дружно перезвон
Других, малЫх, колоколов
Был в небо устремлён.
И слышно в звонких голосах,
Что мчат сквозь мрак густой:
– Отныне будет в небесах
Ещё один святой!!!
Две половинки жизни Дмитрия Донского
1
Безмолвье смерти ужасает,
Дух крови тяжек и пахуч,
И солнца диск едва мерцает,
Тщась путь пробить меж дымных туч.
Но чтО б увидело светило,
Раздвинь на миг завесы мглы?
Дымит столица, как кадило,
И мёртвы все её сыны!
Лишь стоны, хрипы вскользь доносит
Пропахший гарью ветерок,
То смерть себе, как благо, просит
Тот, кто живым остаться смог.
Москва, да ты ли это, право?
Где ж роскошь вычурных церквей?
Где все твои богатства, слава?
Где толпы шумные людей?
Где ж та дружина удалая,
Что, день и ночь гордясь собой,
Оружьем мощно потрясая,
Рвалась с любым ворОгом в бой?
Где князь великий, Дмитрий-воин,
Герой Донской, Мамая бич?
Где Киприан, слуга Господен,
Любитель паству ловко стричь?
Увы! Увы! Одни татары
В сожжённых улицах Москвы,
Шумливы, веселы их свары
В делёжке русичей казны.
Ворота настежь – как распяты,
Сквозь них надменно, без борьбы
Уводят сытые солдаты
Свободных русичей в рабы…
2
Однажды хитрым, злым Урусом
Был из Орды изгнАн, как мышь,
И стал скитальцем по улусам
Татарин некий, Тохтамыш.
Он был потомком Чингисхана,
И от изгнанья в ярость впал,
Но всё ж не сник и Тамерлана
Он сострадание снискал.
А Тамерлан, хромец безродный,
Велик уж был, как Темучин,
И к власти, славе был голодный,
Коль помогал – не без причин.
Хоть я с фантазией и дружен,
Лезть в те причины не берусь,
Но Тохтамыш Тимуру нужен
Был явно, чтоб ослабить Русь.
И Тохтамыш разбил Мамая
На Калки низких берегах
(Где прежде воины Судая
Громили русских в пух и прах),
И воцарил в Орде по праву,
В той, что его посмела гнать!
Но, чтобы властвовать во славу,
Россию нужно воевать!
Как лава нервного вулкана,
Сжигая, губит жизни цвет,
Так и потомок Чингисхана
Труды людей сводил на нет.
И, после лавы войск татарских,
Жизнь, умирая и скорбя,
Имела две контрастных краски:
Крови невинной и угля!..
Вот и Москва, – краса, как вызов, —
Вздымает к небу пики крыш,
За нею нынче, как за призом,
Явился алчный Тохтамыш.
Приз взят и силой, и обманом,
Москва разграблена дотла,
Тень Тохтамышева орланом
Парит над Русью в два крыла…
З
Настало время разобраться
В одном вопросе, он меня,
Коли по совести признаться,
Волнует больше день от дня:
А где был князь великий в чАсы,
Когда народ его в бою
Лил кровь и дрался без прикрасы,
На смерть меняя жизнь свою?
Лишь Тохтамыш (не без измены)
Прошёл по бродам чрез Оку,
Покинул князь столицы стены
И удалился в Кострому.
С собою взяв жену и деток,
Он ехал войско собирать:
Тех, кто в стрельбе из лука меток,
Похожие книги
Не всегда в стиле прозаическом в полной мере можно описать все жизненные каламбуры, которые добродушно посылает судьба на наши головушки. Да и история человечества полна событий и личностей, дать оценку которым реально лишь в размере стихотворном. Ну, а все наши «мудрые» поступки, совершаемые излишне обдуманно, выглядят блёклыми и обесцвеченными, если их обрамлять обычными словами. Только стихи способны превращать и печали, и глупости в жизнерадо
Немолодой поэт влюбляется в героиню своего творения. Неожиданно оказывается, что героиня – абсолютно реальный человек. Более того, она тоже влюбляется в поэта. Казалось бы, всё складывается удачно, но между влюблёнными большая разница в возрасте, и для поэта это обстоятельство непреодолимо. Он бежит от любимой в другие времена, как прошлые, так и будущие. Но девушка устремляется вслед за любимым. В каждой эпохе влюблённых ждут приключения и смерт
Все знают о великих стройках современности – Северном и Южном Потоках, Силе Сибири… Но не всем известна будничная изнанка этих проектов. А она проста: люди пашут в самых суровых местах нашей страны, игнорируя капризы природы, «нежность» северного климата и не всегда адекватное отношение к себе работодателей. Но чувства долга, юмора и пофигизма помогают преодолевать все трудности легко и непринуждённо…
Несколько молодых, но дерзких ребят, презирая установленные нормы приличий и поведения, с лёгкостью и озорством движутся по жизни и по дебрям вологодской тайги. Постоянно попадая то в глупые, то в смешные, а порою и в опасные ситуации, они всё же не раскисают и, полируя своими задницами шероховатости судьбы, выкарабкиваются из «ласковых» объятий как природы, так и человеческого общества. Все похождения романтиков густо раскрашены юмором, любовью
Использование психоаналитической перспективы при работе с организациями является относительно новым направлением в бизнес-консультировании. Это направление является междисциплинарной областью знания, соединяющей психоанализ, психологию групп и организаций и теорию систем. Психоанализ изучает скрытые и вытесненные аспекты системы, индивидуальные или коллективные, и то, как бессознательная динамика помогает или препятствует эффективной деятельности
Это третья книга из цикла романов о жизни молодой аристократки, очаровательной Сюзанны. «Великий страх» представляет читателю новые повороты судьбы героини. Во Франции разразилась революция. Бастилия разгромлена, муж героини убит, аристократы эмигрируют в Турин. Разрываясь между чувством самосохранения и любовью к Франсуа, Сюзанна принимает решение вернуться в Париж и – более того – выйти замуж за революционера. Однако на пороге новой жизни ей пр