– Но это твой… – проговорила она и запнулась – язык не повернулся назвать ни в чем не повинное дитя этим словом. Несмотря на холод в груди, несмотря на обиду, жгущую душу, в которой в эту минуту медленно и мучительно рождалась ненависть; из растоптанной первой настоящей любви, закаляясь в боли первого предательства, – холодная, удивительно острая и чистая первая настоящая ненависть.
– Дарю. – Мужчина слегка поморщился. – Никто не мешает тебе вытравить плод, с этим справится любой толковый целитель. Кроме того, на твое имя в Центральном банке открыт хороший счет. С таким приданым и при твоей внешности не составит труда успешно выйти замуж, отсутствие девичьей чести и наличие внебрачного ребенка мало кого остановит.
До зуда в пальцах, до кома в горле ей захотелось зарычать, завыть, швырнуть в эту надменную сволочь расческу, а следом – самое смертоносное заклинание из имеющихся в арсенале. Но Нирана медленно прикрыла глаза, глубоко и судорожно вздохнула и проговорила:
– Пусть будет так.
После чего развернулась и вышла в соседнюю комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Она не будет закатывать истерику, не будет швыряться – ни расческами, ни чарами, ни деньгами. Первое глупо, второе – бесполезно, Верас все равно сильнее. А третье… третье глупо вдвойне. Деньги еще пригодятся.
Нирана пока еще не знала как, но точно знала, что отомстит. На мгновение мелькнула заманчивая мысль вернуть его, заставить умолять вернуться, но женщина поспешила ее отогнать: не то. Слишком глупо, слишком по-бабьи цепляться за этого человека и повторно верить тому, кто однажды воткнул нож в сердце.
Когда женщина, уже одетая и выглядящая совершенно пристойно, навсегда покинула этот дом, плана действий у нее по-прежнему не было, зато появилась ясная цель: в полном смысле уничтожить этого человека. Увидеть, как он потеряет все, лишится своего лоска и надменного спокойствия, окажется втоптан в грязь.
Как может посредственная волшебница без особенных связей и влияния навредить владетелю, самому сильному магу современности, она пока не представляла, но… даже боги не вечны, а Хаггар Верас – всего лишь человек.
А в комнате за закрытой дверью некоторое время после ухода женщины висела тишина. По-прежнему из артефактной шкатулки лилась музыка, по-прежнему из открытого окна доносились звуки улицы, но тишину – настороженную, тревожную, вопросительную, наполненную невысказанными упреками и непролитыми слезами, – все это не нарушало.
– Хар, она это серьезно сказала? – борясь с непривычным неприятным ощущением неловкости, тихо спросил гость. – Про ребенка.
– Увы, – с тяжелым вздохом отозвался тот. – Да знаю, сглупил, конечно. Она меня подловила в неподходящий момент, целенаправленно… Но это бесспорно не оправдание, сам виноват. Ничего, моя ошибка – я и исправлю.
– Каким образом? – нахмурился блондин.
– Маг я или не маг? – холодно усмехнулся Хаггар. – Не смотри на меня так, ничего незаконного. Во всяком случае, такого, что закон способен отследить.
Еще некоторое время, пока определившийся наконец с нарядом маг одевался, мужчины молчали, и вновь первым заговорил гость, решив сменить тему:
– Как тебе последние новости?
– Какие? Прости, ты же знаешь, я не читаю газет и почти не участвую в светской жизни, слишком много работы. А отдыхать предпочитаю иным образом.
– Политические, – коротко ответил Варон. – В стране неспокойно. Король помиловал торговца, который убил державого Арака Окара. Помнишь, громкий скандал был с изнасилованием дочери того простолюдина?
