Из лифта я позвонил Сабине, и когда мы вышли на этаже моей клиники, нас ждала распахнутая дверь в перевязочную. Охранник осторожно положил незнакомку на кушетку и выпрямился. Она лежала с закрытыми глазами.
– Нюхательные соли! – приказал я Сабине. – И положи ей под колени подушку.
Секретарша тут же подала мне смоченный ватный шарик, я провел им несколько раз под носом незнакомки. Девушка всхлипнула и распахнула глаза. В душе словно что-то перевернулось. Я вдруг разглядел, что ее лицо, кожа были просто идеальны. Даже залюбовался на миг, забыл, с какой целью она лежит на моей кушетке. Редко встречается такая чистая природная красота, но и следов пластики я не заметил.
– Как вы? – участливо спросил ее, а сердце пропустило один удар.
– Нормально. Немного тошнит.
– Обо что вы ударились?
– Не знаю. Я сидела сзади. Просто резко качнула головой. Шея…
Ее голос то поднимался, то угасал и становился едва слышным.
– Сабина, дай воротник шанца!
– У нас нет.
– Как нет?
– Вот так! Мы же не неотложка.
– Закажи!
Сабина недовольно пожала плечами, но сделала пометку в блокноте. Я наклонился к незнакомке.
– Как вас зовут?
– Это фрау Миллер, жена профессора университета, – вылез из-за спины водитель. Его голос дрожал.
– Помолчите! – оборвал я его порыв. – Девушка, как вас зовут? Вы помните свое имя?
Незнакомка сделала брови домиком, попыталась сесть, но поморщилась, ее лицо сразу приняло страдальческое выражение.
– Помню. Маша.
– Вы русская? – удивился я и перешел на родной язык, в комнате повисла тишина.
– Д-да. Мария Березкина. Вы тоже?
– Не совсем, но вырос в России. Позвольте представиться: Артур Вайсберг
Действительно, мы, Максимилиан, Сабина и я, – русские потомки этнических немцев. Наши родители в двухтысячном году переселились из России в Германию, на историческую родину, и начали заново строить свою жизнь. Мы были еще детьми, не понимали, почему должны куда-то уезжать и расставаться с друзьями, но нам слова никто не давал. Вот так и получилось, что три семьи из поволжского Саратова не только решились на такой поступок, но и на новом месте поселились неподалеку, чтобы поддерживать друг друга в трудные моменты.
– Как приятно услышать родную речь! – Маша слабо улыбнулась. – У вас акцент…
– Согласен, но сначала нам нужно заняться вами. Мы сделаем КТ и выясним, нет ли сотрясения мозга, – перешел я на немецкий язык.
– А что, есть подозрения? – водитель сжал ручку сумочки так, что пальцы побелели.
– Простите, а вы кем приходитесь вашей пассажирке?
– Я водитель ее мужа.
– Сообщите ему. Нам нужно согласие на дорогостоящую процедуру, – вмешалась в мой альтруистический поступок Сабина. Она всегда четко знала, из чего можно извлечь выгоду.
– Я в порядке, – сказала Мария и оперлась на локти, чтобы сесть.
Мы с водителем кинулись ей помогать.
– Что здесь происходит? – раздался ледяной голос.
Я обернулся: в дверях стоял высокий, стройный мужчина с перекошенным от гнева лицом. Да, в его глазах картина выглядела странно. На кушетке лежит его жена, а к ней наклонились два мужика, один из которых неизвестен. И ничто не выдавало в моей внешности врача.
Если ничего не знать об аварии, можно было подумать все, что угодно. Кажется, незнакомец решил, что мы хотим навредить его супруге. Одним прыжком он преодолел расстояние до кушетки и толкнул нас в стороны.
– Герр профессор… авария…, – залепетал превратившийся в соляной столб водитель. – Фрау Мари не пострадала. Доктор сказал…
