– В этом плане больше всего проблем от китайцев и русских, – продолжал между тем Ганн. – Но в наши дни этим занимаются все кому не лень. Банды преступников по всему миру начинают понимать, что совершать киберпреступления куда проще, чем пытаться переправить через государственную границу героин.
Он принялся стучать пальцами по колену.
– Это настоящая клоака, Никки. Каждый готов красть, мошенничать и давать взятки.
Теперь уже можно было бы начинать строить догадки. Но я не стала этого делать. Суть моей задачи заключалась не в том, чтобы убедить клиента, что я умею хорошо соображать, а в том, чтобы помалкивать и выяснить, что именно ему надо.
– Недавно, – продолжал Ганн, – у нас был украден особо важный объект интеллектуальной собственности. Мы подозреваем, что воровством занимается одна из наших сотрудниц.
– И тут в дело вступаю я.
– Вот именно, тут в дело вступаете вы.
– Один вопрос.
Я не стала ждать, когда он поинтересуется, какой именно.
– Вы руководите крупной компанией в Кремниевой долине, но почему-то обращаетесь с вашей проблемой ко мне. Почему вы не обратились в одну из серьезных фирм, расследующих подобные дела?
– Хороший вопрос. – Сейчас он впервые за все время сидел неподвижно. – Я мог бы обратиться в одну из этих фирм, но все они работают в том же мире, что и я, – мы вращаемся в одних и тех же кругах. Я не могу рисковать, позволяя кому-то увидеть, как я являюсь в одну из них, иначе у людей могут возникнуть подозрения, что у моей компании какая-то проблема. И этого будет достаточно для того, чтобы начал распространяться слух о том, что у нас неприятности. В нашем мире полно акул, они плавают вокруг, высматривая слабые места защиты. Видите ли, Никки, наша компания уже прошла через несколько этапов финансирования, и мы находимся на пороге получения последних из необходимых нам частных инвестиций перед тем, как превратить нашу частную лавочку в публичную, выйдя на биржу. Если инвесторы почуют, что у нас что-то неладно, это станет катастрофой.
– А чего вы хотите от меня?
– Чтобы вы последили за этой сотрудницей. Нам нужно узнать, что именно она крадет и кому передает украденные данные.
– Почему бы вам ее просто не уволить?
Ганн кивнул, как будто ожидал этого вопроса.
– К сожалению, все не так просто. Если мы уволим ее, то те, на кого она работает, продолжат искать в нашей компании какое-нибудь другое слабое место и не остановятся, пока не выйдут на кого-то еще. Нам необходимо узнать, кто именно пытается воровать наши наработки.
Работы в этом месяце немного, и у меня достаточно времени. Я пожала плечами:
– Согласна.
Ганн улыбнулся:
– Прекрасно. Как именно мы должны производить оплату ваших услуг?
– Сначала предварительный гонорар, – сказала я. – Затем пойдет оплата по суточным или по часовым ставкам. Их размер будет зависеть от того, что именно я должна буду делать и насколько далеко от дома мне придется при этом уезжать.
Он в третий раз полез в свой дипломат и вручил мне большой пухлый конверт из оберточной бумаги. Я открыла его и увидела пачки зеленых купюр. Извлекла одну из этих пачек и увидела на уголке верхней купюры цифру «100».
– Здесь двадцать тысяч. Этого достаточно для начала?
Обычно мой предварительный гонорар составлял несколько сотен. Плакал поход в кино.
– Может, чего-нибудь выпить? Воды? Шотландского виски? Или кофе?
Ганн покачал головой.
– То, что я пью, у меня с собой.
