Даша ловко завладела выпавшей из разжавшихся пальцев дубиной. Быкову стало интересно поглядеть, что она будет с ней делать, и он поглядел. Драгоценная Дарья Алексеевна управлялась с кривой двухметровой лесиной так, словно с ней и родилась. Для начала она сделала короткий точный выпад, как копьем, ткнув последнего из нападавших дубиной в брюхо. Нападавший послушно сложился пополам; когда толстый сук с треском переломился о его хребет, Роман Данилович вернулся к стряпне. Лука было нарезано уже вполне достаточно, и разжалованный собственной супругой в повара подполковник принялся неторопливо нанизывать мясо на шампуры, чередуя сочные куски свинины с колечками лука и ломтиками помидоров.
Судя по доносившимся до него звукам, лишь частично заглушаемым грохочущей в салоне джипа музыкой, Даша продолжала давать выход своему раздражению. «Куд-да-а, куда пополз?!» – услышал Роман Данилович азартный возглас жены, за которым последовал звук смачной оплеухи. Кто-то заверещал, как попавший в силки заяц. «Болевой», – подумал Быков, аккуратно откладывая в сторону готовый шампур и принимаясь за следующий. Неторопливо работая руками, он размышлял о несовершенстве окружающего мира – в частности, о существенно осложняющей людям жизнь невозможности с первого взгляда определить, кто перед тобой: друг или враг, хороший человек или подонок, беззащитная жертва или опытный инструктор по боевым единоборствам.
От этих размышлений его отвлек безболезненный, но весьма ощутимый толчок в бедро. Опустив глаза, Быков увидел причудливо разрисованную красными потеками, разбитую вдребезги физиономию, которая с испугом и изумлением взирала на него снизу вверх одним глазом. Второй глаз заплыл живописным фингалом, который уже приобрел цвет спелой сливы и обещал вскоре почернеть. Рукав камуфляжной куртки был наполовину оторван, а сама куртка, как и прочие предметы гардероба, была мокра насквозь, из чего следовало, что о судьбе сброшенного Дарьей Алексеевной в реку гражданина можно не беспокоиться: подтверждая справедливость известной поговорки, он даже и не думал тонуть.
– Она что, бешеная? – прохрипел, обращаясь к Быкову, непотопляемый гражданин и, дождавшись короткого утвердительного кивка, взмолился: – Убери ее на хрен!
– Не могу, – показывая ему наполовину нанизанный шампур, ответил Роман Данилович, – видишь, руки заняты. Да и здоровьем я, в отличие от вас, дорожу. Вот кто тебя, лба здоровенного, надоумил в октябре купаться? Ты вот что. Пока совсем не простыл, давай-ка выключай свою шарманку, а то из-за нее ни черта не слышно. Выключай, зови друзей, грузите обратно в машину свое барахло и отчаливайте. Только перед девушкой извиниться не забудьте.
– Перед кем?! – с горькой иронией воскликнул купальщик и, не дожидаясь ответа, направился к джипу. Первые два шага он сделал на четвереньках, а затем, спохватившись, с заметным усилием принял более или менее вертикальное положение.
Роман Данилович вернулся к прерванному занятию. Потом музыка стихла. Быков поднял глаза, намереваясь похвалить своего недавнего собеседника, оказавшегося неожиданно благоразумным, и понял, что поторопился: не вняв доброму совету уносить ноги подобру-поздорову, «купальщик» решил переломить ход сражения. В руках у него было кое-что пострашнее сухого соснового сука, а именно охотничье ружье со скользящим затвором помпового типа – на вид довольно дорогое и с вместительным, на всю длину ствола, трубчатым магазином. Подтверждая серьезность своих намерений, мокрый до нитки гражданин с подбитым глазом передернул затвор. Быков подождал еще немного, надеясь, что разум возобладает и заряд картечи уйдет в безоблачное небо, но ствол дробовика начал опускаться, нащупывая цель, более досягаемую, чем Луна или Альфа Центавра, из чего следовало, что шутки кончились и пришло самое время вмешаться.
