Военная контрразведка внимательно следила за политико-моральным состоянием офицерства и широких солдатских масс, настроения которых были неоднородными. Солдаты тыловых частей демонстрировали, как правило, антиправительственные настроения, фронтовики проявляли лояльное отношение к своим правительствам, о чем свидетельствуют сводки военной контрразведки[214].
Самовольное оставление воинских частей белых армий, по мнению ряда исследователей, носило массовый характер. Таким образом, солдатские массы – будучи далекими от политики насильно призванные в армию крестьяне – выказывали свое недовольство в основном неудовлетворительным снабжением. Количество беглецов, как правило, увеличивалось в период поражений и отступлений белогвардейских войск. К поискам дезертиров привлекались спецслужбы.
Действовавшим с позиции силы лидерам Белого движения не удалось стать объединяющей национальной силой, наладить конструктивное сотрудничество с либеральной интеллигенцией (эсерами, кадетами и меньшевиками), найти поддержку у рабочего класса и крестьянства. Осмыслив в эмиграции прошедшие события, А.И. Деникин вынужден был признать: непримиримые противоречия в идеологии, в социальных и экономических взаимоотношениях между буржуазией, пролетариатом и крестьянством лишили белогвардейцев «вернейшего залога успеха – единства народного фронта»[215].
Исходя из вышесказанного, можно выделить следующие внутренние угрозы безопасности белогвардейским государственным образованиям и армиям:
– отсутствие единства целей и задач среди различных антибольшевистских сил;
– политическая нестабильность, слабость власти и коррупция органов государственного и военного управления;
– сепаратистские проявления казачества;
– неразрешенность земельного вопроса для крестьянства;
– снижение уровня жизни городского населения;
– массовый террор властей и армии по отношению к населению;
– усиление социальной напряженности и массовые вооруженные выступления крестьянства;
– разрушенная экономика, резкое снижение производства, массовая безработица и высокий уровень инфляции;
– недостаточное финансовое и материально-техническое обеспечение вооруженных формирований;
– насильственные мобилизации крестьян в армию;
– широкий спектр политических взглядов среди генералитета и офицерского состава.
Особо следует отметить, что нейтрализация внутренних угроз в большей степени зависела от разрешения властями острых политических и социально-экономических противоречий с опорой на поддержку общества, эффективно действующего государственного аппарата, способного решать сложнейшие задачи. Борьба с противниками режима – политический сыск[216] – возлагались на органы контрразведки и внутренних дел. Как верно подметил после падения царского режима в России бывший товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов: «Нет ни одного правительства в мире, начиная с абсолютной монархии и кончая советской властью большевиков, которое не было бы вынуждено, в целях своего существования и самосохранения, отказаться от борьбы со своими политическими врагами, признавая направленные против существующей власти действия лиц иных убеждений преступлениями, а потому не только карать их на основании уголовного закона, но и в большей части случаев предупреждать самое возникновение этих преступлений»[217].
Иными словами говоря, внутренние угрозы безопасности, то есть применение любых форм насильственных действий в отношении существующего строя, требуют их пресечения.
