– Лелия, ты очнулась! – Он выдыхает с явным облегчением и протягивает цветы и мягкую игрушку. – Твои любимые. И заяц, который так тебе понравился.
Машинально сгребаю подарки в охапку, не отводя взгляда от лица Яна. Мне нужно что-то, что позволит не сомневаться, всего один знак: он – не живой человек, а картонный персонаж, пародия на музыканта, чьи песни заставляют сердца людей умирать и рождаться. Фальшивка, как и Бьянка.
Молча смотрю на Яна, но внезапно он отставляет пустой пакет и обнимает меня прежде, чем я успеваю отстраниться. Миллионы иголок впиваются в кожу. «Не тот». Не эти руки должны касаться меня, не эти губы успокаивающе целовать висок.
– Не надо. – Отодвигаюсь от Яна, замечая в его глазах боль.
– Лелия, ты меня забыла? Ты забыла нас?
Он делает акцент на последнем слове, произнося его с такой горечью, что я не нахожу в себе сил, чтобы нахамить в ответ, обозвать подделкой, потребовать немедленно уйти и никогда не возвращаться. Это глупость, слабохарактерность и сентиментальность, но я не могу оттолкнуть его, не могу воспринимать исключительно как проекцию запутавшегося ума.
– Ты – мой жених?
Печально усмехаюсь, думая о том, что в параллельной вселенной многое отдала бы за то, чтобы это оказалось правдой. Одна из бесконечных версий Ли Хансен наверняка была бы очень счастлива с Яном Свенссеном. Та, другая Ли, совершенно точно не злится, когда ее называют Лелией, обожает чудовищные розовые розы, приезжает на воскресные ужины к маме вместе с бойфрендом, а о наркотиках знает лишь понаслышке. И еще она не помнит, какими сладкими могут быть поцелуи зеленокудрого джинна с пламенеющими глазами. Та, другая Ли – не я.
– Лелия, посмотри. – Ян достает из-за пазухи слегка помятый глянцевый журнал. – Доктор Йохансен сказал, что это может помочь… Вернуть утраченные воспоминания.
Доктор Йохансен… Я до сих пор не видела того, кто скрывается за этим именем, а оно уже набило оскомину. Вздыхаю и обреченно беру журнал. Подозреваю, что если откажусь участвовать в этом фарсе, вездесущая Бьянка со шприцем опять меня вырубит, и кто знает, что я увижу во сне на этот раз. Вдруг превращение в таракана – наименее омерзительная из галлюцинаций?
С цветной обложки на меня глядит улыбающийся Ян. Большая надпись рядом с его фотографией гласит: «Уникальные кадры Яна Свенссена с невестой, с. 22-23». Надо же, целый разворот. Усмехаюсь. Так вот как выглядела бы моя жизнь, выбери я музыканта, а не джинна? Пролистываю журнал до двадцать второй страницы и замираю. На сделанных папарацци снимках отчетливо видно стоящую на вилле у побережья влюбленную пару. Девушка в красном парео одной рукой придерживает черную широкополую шляпу, а другой обнимает целующего ее музыканта. Приглядываюсь к изображению и различаю на предплечье девушки аккуратно вытатуированный портрет. Задираю рукав больничного халата. Одинаковые, как отражения.
– И все-таки, Ли, почему Джон?
– Потому что Джон, а не Пол написал «Сон номер девять»…
Три, два, один. Я лечу в черную дыру. Снова.
***
Небо плавится в лучах заката, стекает в теплую лазурь океана, разбрызгивает на облака розовый и оранжевый. Цвета кажутся еще ярче сквозь призму солнечных очков, и я тону в раскрашенном мире, растворяюсь в тысяче его оттенков, сливаюсь с придуманной ангелами палитрой. Жизнь без фильтров. Разве могла я представить подобное еще год назад?
