Но в этот день, это пофигизм, граничащий с банальным эгоизмом, должен был подвинуться, уступив место чему-то иному. Ведь Олег планировал пригласить Женю, посиделки с которой до сего дня ограничивались, максимум, бутылкой недорогого шампанского на Патриарших прудах, на настоящий романтический ужин. Не тот дешёвый аналог, который он однажды устроил в мастерской! Нет! Безусловно, элемент романтики присутствовал. Неоконченная картина, мольберты, разговоры об искусстве, о том, во что превратилось и извратилось понятие живописи и сама живопись в двадцатом, тире, двадцать первом веке. Тогда, три года назад, обстановка творческого разгула, который набирает высоту полёта в минуты, когда есть хост, кисть, вдохновение, и автор, один на один со своими мыслями, один на один с девственным или уже ужаленным краской прямоугольником льняной ткани, сделала своё дело. Евгения была очарована художником. Но это было давно. Да и по уровню романтики Олег ничего лучше придумать так и не смог, да и не хотел. Тем более, на то, на что у него фантазии хватало, требовались деньги. А денег у живописца, как правило, не водилось. А если и водились, то, как правило, они очень быстро прогуливались с друзьями и о женщине Олег вспоминал, когда финансы позволяли, лишь три тюльпана и бутылочку игристого.
В этот день денег хватало примерно на то же самое. Разница заключалась в том, что ужин в этот раз должен был быть халявным. Да ещё какой ужин! В одном из самых престижных ресторанов и с депозитом, на который можно было бы полгода вполне успешно выпивать, например, здесь с Виталей-дворником. Однако, пока у Олега не хватало сил думать о вечере. Сил не хватало вообще, чтобы думать… Он просто лежал и смотрел в одну точку – на муху, которая по каким-то неизвестным причинам, несмотря на зиму, никуда не делась, а вполне по-летнему, сидела себе на стене и забавно терла передними лапками свою крохотную головку, видимо принимая утренние гигиенические процедуры, так как больше всего это смахивало на умывание.
Неизвестно сколько бы еще художник смотрел пустыми глазами на насекомое, если бы из блаженного ступора его не вывела уже привычная фраза товарища по бутылке.
– Завтракать будешь? – дежурно поинтересовался хозяин коморки.
Он, как всегда, бесшумно открыл дверь, вошел, скинул старенький бушлат и ботинки и, уже начинал деловито расставлять на маленьком кухонном столике посуду, необходимую для приготовления пищи. На этот раз Виталий извлек из подвесного шкафчика с покосившейся дверцей небольшую сковородку, кастрюльку, банку с гречневой крупой и аккуратную картонную коробочку с отсеченным верхом, в которой он бережно хранил приправы.
Вопрос гостю Виталик задал больше для порядка. Что горсть гречки варить, что две – один хрен. Захочет есть – пожалуйста. Не захочет – сам всё умнёт. Тем более, что в этот день, несмотря на довольно ранний час (часы показывали всего-то полдевятого), майор был очень голоден. Ночью, как назло, повалил снег. И потому, утренний променад в круглосуточный магазинчик за «поллитрой», превратился трудовой подвиг. Чтобы продраться через сугроб, что был выше колена, потребовалась лопата. Покопав проход от своего подъезда к арке, за которой уже успели прибрать городские коммунальщики, Виталий пришел к выводу, что остальным жильцам тоже нужен проход, и они рано или поздно начнут его, вполне справедливо, требовать. Потому, решив не откладывать дело в долгий ящик, дворник расчистил все дворовые дорожки. На это занятие он потратил больше полутора часов и порядком устал, а потому хотел есть. Именно есть, а не полежать на диванчике и тому подобного.
