– Про стольких пишут, а хоть бы один появился, – возмутился внутренний голос.
Дорожка круто свернула налево, и Геракл увидела кованую ограду с табличкой на калитке – «Аллея Каменных Баб».
– Наверное, скоро выйду к директору, – решила Катя. – Около его кабинета всегда очень красиво.
Вдоль аллеи с двух сторон стояли мраморные статуи. Некоторые женщины были старинными – с отбитыми носами и руками. Например, пионерка с горном и девушка с веслом. А другие казались совсем новенькими: пастушка с козочкой, царица в короне и пышном платье, красавица в кокошнике. Ещё там были какие-то обломки.
– Не понимаю, – недовольно буркнул внутренний голос, – зачем в деревенском парке, где отдыхают люди, ставить какую-то женщину без рук, без ног, в одном только халате?
Катя прошла всю аллею до конца. За ней начинался глухой лес.
– Всё, что ли? – растерялась девочка. – А директор?
– Он в министерстве или ещё где-нибудь, – резонно предположил внутренний голос. – А может, сюда он только приходит, проверяет и уходит? Лучше всё-таки дождаться. А то мало ли куда ещё ты забредешь.
Геракл села на пьедестал, где стояла одинокая женская нога от ступни до чуть выше колена, и приготовилась ждать.
Ждать было скучно, долго и голодно.
– Как здесь всё глупо устроено, – размышляла вслух Катя. – Вот у моей бабушки в селе парк называется «Могила неизвестного солдата». Там, во-первых, есть могила. Во-вторых, есть статуя солдата. И в третьих, он действительно неизвестный. А здесь что? Парк называется «Лукоморье». Это то же самое, что «Имени Пушкина А. С.», ведь он написал это моё любимое произведение. И что? И ничего. Во-первых, нет могилы Пушкина. Во-вторых, вместо его статуи – какие-то памятники неизвестным женщинам, наполовину поломанные к тому же. В-третьих, зачем эти таблички на деревьях, если нет ни королевича, на царевны-тужит, ни следов невиданных зверей?
– Что хотят – то и делают, – поддержал внутренний голос.
Солнце скрылось за тучами. Похолодало. Подул резкий ветер. Наверное, северный. Девочка аккуратно высыпала грибы к подножию памятника ноге, отряхнула и надела куртку. Подняла голову, чтобы посмотреть, не будет ли дождя. По небу с гулом летело что-то большое и тёмное.
– Самолёт? – предположил внутренний голос.
Ответить Геракл не успела. Большое и тёмное со свистом пошло на снижение и тяжело грохнулось в конце аллеи.
Когда рассеялись клубы пыли, Катя увидела Пушкина А. С., как две капли воды похожего на свою фотографию. Девочка потёрла глаза и ущипнула себя за правый бицепс. Было больно, но памятник не исчезал.
Она подбежала к Пушкину А. С. и оглядела его со всех сторон. Кучерявый, с бакенбардами, голова опущена, левая нога выставлена вперед, накидка расстегнута, одна рука за пазухой, а другая сбоку и немножко сзади. В ней шляпа. На подставке написано: «И долго буду тем любезен я народу…» и так далее.
– Это он, – подтвердил голос. – Даже годы жизни совпадают. И смерти тоже.
– Может, его сбросили с самолёта? – Катя явственно ощутила, как ей не хватает Спинозы. Он бы всё объяснил по науке.
– Психи какие-то! – разозлился внутренний голос. – То не было, не было, то вдруг поставили!
Геракл огляделась по сторонам:
– А директор где?
– Сие мне неведомо, – пожал бронзовыми плечами памятник.
У Кати подкосились ноги, и она села на песок.
– А… а… па…
– Как, впрочем, и то, почему меня сослали сюда со Страстной, – продолжал поэт. – Век там простоял, и что же?
