– Ну? – спросил Меркулов.
Турецкий молчал.
– Понял, – сказал Меркулов и достал из тумбочки запечатанную бутылку коньяка.
Александр взял графин и по-простецки сполоснул лимоны над вазой с цветами.
– Дай, пожалуйста, тарелку и нож, – попросил он хозяина кабинета.
Через пять минут они сели друг против друга и махнули по первой.
– Ну? – опять спросил Меркулов.
– Слушай, – начал Турецкий, – мне сегодня Славка звонил…
Таня и Герман прошли на кухню, где девушка поставила на плиту чайник. Пока он грелся, молодые люди сели за небольшой круглый столик. Таня достала чашки, плеснула заварки и выложила на тарелку хрустящее печенье из разноцветной пачки.
Герман задумчиво следил за ней.
– Ой, у тебя ресничка! – вдруг сказала девушка. – Угадай, с какой стороны.
Редников чуть задумался и ответил:
– С левой.
– Правильно! – Она подалась вперед и очень осторожно коснулась пальцами уголка глаза Редникова. Потом отвела руку и сказала: – Вот она! Теперь загадай желание!
Герман загадал.
Таня оттянула ему ворот футболки и бросила туда ресничку.
– Теперь сбудется! – улыбнулась она.
Редников видел, что отношение к нему девушки стало другим. «Только бы оно снова не поменялось…» – именно это желание он и загадал несколько секунд назад.
На плите засвистел чайник, Таня встала, сняла его и налила в чашки кипяток.
– Сколько тебе сахара? – спросила она Германа.
– Два куска.
Таня взяла щипчики, опустила их в сахарницу и бросила в редниковскую чашку белые кубики.
– Приятного аппетита, – сказала Таня, подвинула ему печенье и снова улыбнулась.
Герман был на седьмом небе.
«Только бы все так и шло… – снова подумал он. – Главное – не упустить ее расположение…»
– Может, ты все-таки выбросишь эту папку?.. – вдруг мягко произнесла Таня и внимательно посмотрела на него.
Когда Константин Дмитриевич и Александр ополовинили бутылку, в дверях показался Грязнов.
– О! – удивился Меркулов. – Легок на помине!
Вячеслав покосился на Турецкого и с деланым смирением произнес:
– Пустите?
– Заходь! – махнул ему Константин Дмитриевич и отодвинул стоящий рядом с собой стул: – Садись!
Грязнов сделал несколько шагов вперед, опустился на предложенное место и осмотрелся. Недалеко от него, на стеклянном подносе, стоял графин, окруженный перевернутыми стаканчиками. Грязнов взял один из них и поставил перед собой.
– Сань, налей ему, – сказал Меркулов.
Турецкий плеснул Вячеславу коньяка, и тот мгновенно его выпил. Потом взял с тарелки лимонную дольку и с аппетитом съел.
– Саня сказал, что ты ему звонил… – начал Меркулов.
– Погоди, – вдруг перебил его Грязнов. – У меня есть кое-что новенькое…
– Ну так что? – еще раз спросила Таня. – Ты выбросишь папку?
Редников понял, что если он сейчас ошибется, то не простит себе этого никогда в жизни. И он, кажется, понимал, как ему надлежит действовать.
Герман сделал глоток, не торопясь поставил чашку на стол, важно почесал подбородок и решительно сказал:
– Нет!
Бутылка была пуста.
– Я чувствую, что МУРу все равно придется заниматься этими убийствами, – сказал Грязнов. – Так что уж лучше с вами, чем с кем-нибудь…
Меркулов усмехнулся:
– До твоего прихода Сашка втирал мне то же самое…
Вячеслав посмотрел на Турецкого:
– Спасибо.
– Да будет тебе, – отмахнулся Александр.
Константин Дмитриевич поерзал на стуле и сказал:
– Ну что же, Вячеслав… Раз Александр Борисович и сам дал согласие… Я выношу постановление о передаче этих дел – об убийстве отца и сына Мухиных – господину Турецкому…
